Двойная звезда
Шрифт:
Часто звонила Нина. Она успешно занималась ремонтом в новой квартире, но и про Виктора не забывала. Да и как о нем забудешь? Хоть и понимала Нина всю безнадежность такой любви, но заставить себя разлюбить Виктора, забыть его, она не могла. Сначала еще надеялась на чудо, а, позвонив однажды и услышав радостный голос Виктора: "Нина! А ко мне Лана приехала!", рыдала целый вечер и, наконец, поняла, что надеяться не на что. И быть ей до конца дней своих Ниной Виденовой. Потому как Иванцовой ей не бывать никогда, а другого мужа ей и даром не надо... Тем не менее, звонить продолжала, пытаясь подбодрить любимого, убеждала с обливающимся кровью сердцем, что еще не все потеряно...
Ирина
Шли дни, недели... Виктор ни разу не позвонил Свете, сдерживая данное ей обещание. А ему так хотелось хотя бы голос ее услышать... Мобильный она, как и кольцо, оставила у Виктора, и теперь он сиротливо лежал в спальне на прикроватной тумбочке, как будто хозяйка где-то рядом, просто вышла в другую комнату... Колечко же Виктор одел на цепочку и постоянно носил под рубашкой. Теперь он любил, скрывшись от всего света, крутить кольцо и целовать его, как будто оно по-прежнему надето на пальчик любимой...
И снова летели дни... Февраль уж лютовал последние денечки. Странная погода этой зимой в Москве: в начале февраля вдруг наступила настоящая весна с веселыми журчащими ручейками и пением птиц, а после двух недель тепла и солнца февраль, как будто опомнившись, что время его безвозвратно уходит, а он еще не всю лють свою растерял, нагнал мрачных темных туч, да ветра злого с мелкими колючими снежинками, да мороза двадцатиградусного надул. Город вновь стал серым и мрачным, люди, неосмотрительно попрятавшие зимние вещи в дальние шкафы, кинулись в срочном порядке доставать их обратно... На дорогах - серая каша из грязного снега, соли и песка... Холодно, сыро и неуютно...
Вечером, лежа в огромной, но такой одинокой и холодной постели, Виктор не выдержал и позвонил в Киев. Но Свете звонить не решился, набрал номер Семидольских. После первого же гудка, словно ждала звонка, трубку подняла Алена:
– Алле, дурдом "Одуванчик" слушает!
– Привет, Аленушка, ты что, филиал психдиспансера на дому открыла?
– Иванцухин, ты, что ли? Привет, дорогой! Да тут Виталька полкласса пацанов в дом притащил, готовят девчонкам на восьмое марта праздничный концерт. Я уже не уверена, что доживу до восьмого марта. Это ж форменный дурдом, слышишь, как орут?
И в самом деле, Алену было едва слышно из-за разноголосой какофонии, раздававшейся в трубке.
– Аленушка, рыбка моя, расскажи мне про Свету. Как она там, все ли у нее в порядке? Она запретила мне звонить ей, но я переживаю. Алена, скажи честно, она хоть иногда меня вспоминает?
Аленин голос куда-то пропал, в трубке слышался только нестройный хор мальчиков-колокольчиков из города
– Алле, Алена? Алле!
– Я здесь, - через некоторое время послышался Аленин голос.
– Вить, а я не знаю, как она. Она после возвращения в Киев несколько дней только и проработала. Вроде болеет...
Виктор испугался:
– Как болеет?! Что с ней?
– А я не знаю, она мне не звонила...
– Что значит не звонила? А ты сама что, не можешь позвонить?!
– Да мне некогда... Да ты же знаешь, я и сама больная, - мямлила Алена.
– Да на тебе воду возить можно, больная! Подруга, твою мать! Человек полтора месяца болеет, а ты ни разу не соизволила позвонить?!
– и Виктор со злостью швырнул трубку.
Первым порывом было немедленно ехать в аэропорт, лететь, мчаться сквозь ночь и вьюгу, нестись сквозь пространство и время к любимой, спасти, вырвать из цепких лап неведомой болезни. Сейчас, сию минуту, сию секунду, не откладывая ни мгновения, бросив все и забыв себя. Правда, он терпеть не может самолетов, с детства испытывает перед ними священный ужас. Но сейчас не до забубонов, не до страхов. Надо немедленно спасать Лану. И он уже схватил брюки, судорожно пытался засунуть обе ноги в одну штанину. Не удалось, упал. Сел на кровать. Нет. Так нельзя. Не может же он ночью заявиться к ней, не стесняясь ни мужа, ни дочери. Так нельзя. Он ведь пообещал, он поклялся. Нет, он должен приехать так, чтобы об этом знала только Лана. Даже Алена не должна знать о его приезде. Но он ведь не знает адреса! Ах, какие мелочи! Ну неужели теперь, зная не только точную дату рождения, но и фамилию, имя, отчество, у него могут возникнуть проблемы с ее розыском?! Глупости! Он без труда узнает это в справочном бюро. А нет - тоже ничего страшного. На такой непредсказуемый случай у него же есть Школьник, сладкоголосый сирен. Так что Виктор вполне может обойтись без участия Алены. Толку от нее, как от козла молока. Подруга! С такими подругами и врагов не надо...
Значит, так. Ни к чему пороть горячку. За еще один день без Виктора Света не умрет. Она никоим образом не сможет умереть раньше него самого. Гораздо полезнее будет все обдумать, собраться, и подгадать так, чтобы приехать в Киев утром, в будний день. Чтобы муж был на работе, а дочь - в школе. И тогда никто не сможет помешать им увидеться. Сегодня вторник. Великолепно. Если Виктор выедет завтра вечером поездом, то будет в Киеве в четверг рано утром. Найдет координаты любимой и сразу к ней. Решено, это самый оптимальный вариант. И ни к чему насиловать самого себя, трясясь от страха в самолете. Нет, он бы пересилил страх. Это даже не страх, ведь ему в любом случае довольно часто приходится летать. Но, несмотря на довольно солидный летный опыт, в воздухе он по-прежнему испытывал дискомфорт. И, если только была возможность заменить перелет переездом, непременно пользовался услугами железной дороги.
– Татьяна, - с утра пораньше, нажав кнопку селектора, Виктор уже обращался к секретарше.
– На сегодняшний поезд Москва - Киев, вечерний, один билет СВ, на мое имя.
– Поняла, Виктор Михайлович, уже исполняю.
30
Киев
Вернувшись из Москвы, Света совсем расклеилась. Она постоянно плакала, вспоминая любимого, не могла простить себе, что так и не перешагнула ту грань, что разделяет две ее жизни. Потом, словно испугавшись таких мыслей, она уговаривала себя, что она молодец и все сделала правильно, прижималась к мужу, целовала его родное плечо и плакала, плакала, плакала...