Двойник Декстера
Шрифт:
Видимо, я как то не так рассказал ей о нём, поскольку она до сих пор, казалось, думала, что я вхожу в какой-то транс и общаюсь с кем-то Великим по Ту сторону.
“Это совсем как доска для спиритических сеансов”, - сказал я.
“Мне плевать, пускай хоть это будут чаинки”, - сказала она. “Просто выдай мне то, что я смогу использовать”.
Прежде чем я успел открыть рот и сделать сердитое возражение, массивные ноги протопали на порог, и большая тёмная тень порвала в клочья моё хорошее настроение. Я огляделся, и там, собственной
Детектив Худ прислонился к дверному косяку и одарил меня своей лучшей полуулыбкой. “Посмотрите на это”, - сказал он. “Полная неудачница”. Посмотрите на это”, - огрызнулась ему Дебс в ответ. “Говорящий осёл”.
Худа, казалось, не задело это. “Осел, но не такой как ты, дорогая”, - сказал он. “Осел, кто найдёт настоящего убийцу полицейских, вместо шараёбства на протяжении Доброго Утра Америки.
Дебора покраснела; это было очень несправедливое замечание, но он задел её за живое, так или иначе. Для неё это было обидно, хотя она сама была остра на слова. “Ты не сможешь найти свой собственный член с поисковой группой”, - сказала она.
“И, как бы то ни было, это была бы довольно небольшая группа”, - добавил я весело; ведь семья должна держаться вместе”.
Худ посмотрел на меня, и его улыбка стала ещё шире и злее. "Ты", сказал он, "тоже замешан в этом. Так же, как твоя сестра-недозвезда.
“Ага”, - сказал я. “Потому что я могу доказать, что ты не прав?”
"Не-а", - сказал он. “Поскольку сейчас ты”-Худ приостановился, подбираю нужные слова, и затем выдал их очень медленно, очевидно, смакуя-“подозреваемый в деле”.
Я уже подготовил другое остроумное и язвительное замечание на его счёт, но любые его слова, но он застал меня врасплох.
“Подозреваемый”, было полицейским обозначением, «Мы думаем, что ты виновен, и мы собираемся доказать это". И как только я уставился на него, онемев от ужаса, я понял, что не существует ни одного умного ответа на это, «подозреваемый в убийстве»-особенно, которое вы даже не совершали. Я почувствовал, что мой рот открылся и закрылся несколько раз, это было очень хорошей имитацией окуня, вытаскиваемого из большой глубины, и открывая рот беззвучно. К счастью, Дебора подскочила прямо ко мне.
“Что за дерьмо ты несёшь, Ричард?” - сказала она. “Он не может быть под следствием только из-за того, что знает, что ты идиот”.
"О, не волнуйтесь об этом", - сказал он. "У меня есть очень веские основания". И пока он говорил это, вы бы подумали, что он был самым счастливым человеком в мире-пока Вы бы не увидели следующего человека, зашедшего мне в офис.
И могло бы показаться, что следующий вошедший человек всю свою жизнь ждал как раз этот момент для своего драматического выхода. Я услышал жёсткие и ритмичные тяжелые шаги в холе, в то время как последние два слова Худа всё ещё висели в воздухе, и затем по-настоящему наисчастливейший в мире
Я сказал «человек», но на самом деле это не было действительно не более чем три четверти плоти и крови человека разумного. Протезный грохот его шагов указывал на то, что у него нет настоящих ног, и две металлические клешни блестели там, где должны были быть руки. Но зубы всё ещё были человеческими, и каждый из них вводил в тупик, и дал большой желтый конверт Худу.
"Спасибо", - сказал Худ, и сержант Доукс только кивнул, не отрывая глаз от меня, его сверхъестественная счастливая улыбка растянулась на его лицо и наполнила меня ужасом.
"Что это за хрень?" - сказала Дебора, но Худ только покачал головой и открыл конверт. Он вытащил нечто похожее на восемь-на-десять блестящее изображение, и кинул его на мой стол.
"Можешь ли ты сказать мне, что это такое?", - сказал он мне.
Я протянул руку и взял снимок. Я не узнал человека на снимке, но как только я присмотрелся, от ощутил мимолётное и тревожное ощущение того, что я сошёл с ума, но он выглядел как я! И затем я сделал вдох, посмотрел снова, и подумал: да это же я! В этом не было вообще никакого смысла, независимо от того, как обнадёживающим это было.
Это был я. Это было снимок Декстера: голый по пояс, на половину отвёрнут от камеры, и отходящий от тела, растянутого на тротуаре. Моей первой мыслью была: Но я не помню, оставлял ли я там тело …. На самом деле это не было в пользу мне, но моя вторая мысль: как выглядел мой обнажённый торс, я хорошо выглядел! Превосходный мышечный тонус, пресс в хорошей форме-без признаков хоть какой-то усталости, в которой я пребывал последнее время. Этому снимку было, вероятно, год или два-но это не объясняло, почему Доукс был так доволен.
Я оттолкнул эти эгоистичные мысли и попытался сфокусировать на снимке меня, так как он, очевидно, представлял собой весьма реальную угрозу для меня. Ничего не произошло, никаких намёков на то, откуда было это фото или кто сделал его, и я посмотрел на Худа. “Откуда вы это взяли?” - спросил я.
“Ты узнаешь этот снимок?” - сказал Худ.
“Я никогда не видел его прежде” - сказал я. "Но я думаю, что это я".
Доукс издал какой-то булькающий звук, возможно, это был смех, и Худ кивнул, словно мысль на самом деле сформировалась в его пустой голове.
“Ты думаешь”, - сказал он.
"Да, я так думаю", сказал я. “И на самом деле это не больно; ты должен попробовать это как-нибудь.
Худ вытащил еще один снимок из конверта и бросил его на стол. "Что насчёт этого?" - сказал он. "Ты думаешь, что это тоже ты?"
Я посмотрел на снимок. На ней был такой же я, но уже отошедший от тела и натягивающий рубашку. Что-то новое появилось в области снимка, и после мимолётного изучения я осознал, что это там появился затылок Энджела Батисты. Он склонялся над телом на земле, и небольшая лампочка над моей головой наконец-то вспыхнула.