Двойник короля 15
Шрифт:
— Вот, — Булкин толкнул дверь.
Кабинет оказался простым, но функциональным. Массивный письменный стол из тёмного дерева занимал центр помещения. За ним — кожаное кресло с высокой спинкой, явно видавшее виды. По стенам — несколько стульев, книжный шкаф с толстыми бухгалтерскими папками, сейф в углу.
Окно выходило во внутренний двор. Через стекло, покрытое пылью, было видно, как наш водитель вытирает машину тряпкой. Свет падал неровно — на улице явно собирались тучи.
— Садитесь, —
Я устроился напротив. Сюсюкин сел рядом со мной, поставил портфель на пол. Аристократ достал из ящика стола графин с водой и стаканы.
— Павел, я жду, что вы выведите свой яд, — тут же начал Булкин, не дожидаясь, пока мы устроимся. — Сил терпеть нет, я умираю. Вы оказались правы, ни один лекарь не взялся мне помочь. Я не могу есть! Это ужас… Еда не приносит удовольствия.
В его голосе звучало отчаяние. Лицо аристократа было бледным, на лбу выступили капли пота. Руки слегка дрожали, когда он наливал себе воду.
— Яд?.. — переспросил Сюсюкин, поворачиваясь ко мне с недоумением.
— Да, — кивнул я, наблюдая за реакцией адвоката.
— Павел Александрович! — возмутился мой защитник.Сюсюкин явно не ожидал услышать о том, что его подзащитный травит деловых партнёров. Представления Эдуарда Эдиковича о законности и порядке получили очередной удар.
— Подождёте нас? — спросил я у аристократа, поднимаясь со стула.
Схватил Сюсюкина за руку и вышел в коридор. Мы остановились возле окна, через которое был виден склад напротив. Думал, что позже с адвокатом поговорим об особенностях моих методов ведения дел, но придётся сейчас расставить все точки над «и».
Сюсюкин стоял у окна, глядя на склад напротив. В его глазах читалось смятение. Он аккуратно поправил очки и выдохнул.
— Меня постоянно пытаются убить, — начал я неторопливо. — Дома, на войне, в столице, по дороге. Это моя обычная жизнь. Очень уж не пришёлся многим по душе. А ещё у меня на землях крупная жила кристаллов, как вы знаете. И это будто кость в горле для врагов.
Сюсюкин кивнул, показывая, что следит за моими словами. Его лицо оставалось напряжённым.
— Я бы очень хотел жить в мире права и законов, — продолжил объяснять. — Но, как вы сами убедились, они что-то не особо работают. Особенно для меня.
— Да… — тихо согласился адвокат. — Суд показал это наглядно.
— Булкин — мой бывший партнёр… Был, потом решил предать. Торговал моими зельями с моими же врагами, хотел захватить земли. Поэтому мне пришлось помочь ему выбрать сторону. Понимаете?
Сюсюкин медленно кивнул. В его глазах читалось смятение, смешанное с ужасом от осознания реальности.
— Эдуард Эдикович, что вас беспокоит? — спросил я мягко.
— Павел Александрович… — он повернулся ко мне. — А можно личный вопрос?
—
— Вы же понимаете, что творите? — голос адвоката дрожал. — Я всю жизнь изучал право, верил в справедливость. Думал, что закон — это основа цивилизации.
Он снова отвернулся к окну.
— В университете нам говорили: есть закон, есть порядок, есть справедливость. Судьи честные, чиновники неподкупные, император справедливый, — Сюсюкин горько усмехнулся. — А потом я попал в реальную жизнь.
— И что увидели?
— Продажность, коррупцию, ложь, — он повернулся ко мне. — Судьи решают дела за взятки. Чиновники торгуют должностями. Аристократы убивают неугодных и остаются безнаказанными.
Адвокат снял очки, протёр их платком.
— Знаете, что я делал до встречи с вами? — продолжил он. — Защищал мелких мошенников, составлял договоры для торговцев, помогал людям выбраться из долговых ям. Честно, по закону.
Юрист подошёл ближе, остановился рядом со мной.
— А потом появились вы, — в его голосе зазвучали новые нотки. — Человек, который не считается с законом, который травит партнёров, угрожает судьям, шантажирует аристократов.
— И что вы об этом думаете?
— Сначала ужаснулся, — Сюсюкин опустил голову. — Потом понял: вы просто играете по тем же правилам, что и все остальные. Только честно признаёте это.
Он поднял на меня взгляд.
— Знаете, что самое страшное? — спросил адвокат. — То, что ваши методы работают. За несколько дней я добился больше, чем за все годы честного труда.
— Это вас пугает?
— Нет, — Сюсюкин покачал головой. — Это меня вдохновляет. Впервые в жизни я чувствую, что занимаюсь настоящим делом. Не защищаю мелких жуликов, а строю будущее.
Он снова подошёл к окну.
— Павел Александрович, — сказал тихо адвокат. — Я понял одну вещь: справедливость не существует сама по себе. Её нужно создавать — силой, умом, деньгами, любыми способами.
— И вы готовы к этому?
— Готов, — адвокат повернулся ко мне, в его глазах горела решимость. — Хочу помочь вам построить государство, где закон действительно работает. Где судьи не продаются, где права защищены не кошельком, а справедливостью.
— Это может стоить жизни.
— Лучше умереть за правое дело, чем жить в мире лжи, — твёрдо ответил Сюсюкин.
Я протянул ему руку.
— Добро пожаловать в род, Эдуард Эдикович!
Он пожал её крепко.
— Честь имею служить справедливости, Павел Александрович!
— Чуть позже вы принесёте клятву верности и крови, — улыбнулся я.
— Как пожелаете.
Мы вернулись к Булкину. Аристократ сидел в том же положении, только пота на лбу стало больше. Он нервно теребил край салфетки и поглядывал на дверь.