Двойник короля 19
Шрифт:
Я задумался буквально на мгновение. Перед глазами пронеслись картины прошлого: мой путь, битвы, победы. Всплыли наброски будущего.
— Ну слава создателю! — хмыкнул мужик, наблюдая за моим лицом. — А то я уже переживать стал, что ты после отцовства домоседом заделаешься. Будешь себе растить детей да иметь новых жён и наложниц.
Я поделился с ним своим… новым положением. А с кем ещё? Голем снова просто камень, девушек нет, даже Ама.
— Не в моём характере, — улыбнулся, отбрасывая ненужные сейчас мысли. — У меня есть цели, и я их достигну.
Сказал и почувствовал, как внутри поднимается
— А когда они закончатся? — спросил хан, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Вопрос с подвохом. Тимучин проверял меня, мои амбиции и решимость.
— Найду новые, масштабнее и интереснее, — пожал плечами. — Мир слишком велик, чтобы останавливаться.
Мы замолчали. Костёр потрескивал, выбрасывая искры в ночное небо. Где-то вдалеке монгол запел протяжную песню — слова непонятные, но мелодия брала за душу.
Хан в последнее время хандрил и почему-то делился этой тоской со мной. Кому ещё может открыться великий Тимучин? Только равному. Он всё больше понимал своё место в мире, своего народа. Сетовал, что всё изменилось и нет больше той романтики, которая его пленила и возвысила до правителя. Страны сотрудничают, а не воюют. Вызовы стали меньше и тусклее. Собирался ли он успокаиваться? Нет. Просто мне как его другу выпала удача слушать старческие причитания.
Я наблюдал за ним, пока он смотрел в огонь. Старый волк. Уставший, но всё ещё опасный. Может, потому так охотно согласился помочь мне? Ищет последнее приключение перед тем, как войти в историю? Может, потому что мы приближаемся к месту его убийства, туда, где он в форме духа провёл много сотен лет? Это место что-то значило для него — возможно, больше, чем он показывал.
Мы посидели ещё немного, допивая кумыс. Огонь постепенно угасал, становясь всё ниже. Наконец, Тимучин поднялся — движение лёгкое, стремительное, совсем не старческое. Его фигура на фоне звёздного неба казалась высеченной из камня.
— Пора собираться, — сказал он коротко. — Завтра длинный день.
Я кивнул, тоже поднимаясь. По лагерю уже пошла команда убирать шатры, седлать коней. Снова на лошадей, и дорога к капищу, к духам, к новой силе.
Мне вернули моего скакуна Галбэрса. Конь встретил нетерпеливым фырканьем, словно упрекая за долгое отсутствие. Я провёл рукой по шелковистой гриве. Монголы по-прежнему смотрели на мой транспорт с какой-то усмешкой и мотали головами. Замечал эти взгляды краем глаза — смесь недоумения и скрытого веселья. Галбэрс и сам, казалось, чувствовал эти взоры. Нервно перебирал ногами, прядал ушами, иногда сердито косился на других лошадей. Упрямец, индивидуалист. В чём-то мы похожи.
Спросил у Жаслана, который проверял подпругу на своём жеребце неподалёку:
— Почему они так смотрят на моего коня?
Монгол выпрямился, бросил оценивающий взгляд на Галбэрса.
— Это редкая порода, — ответил он, старательно подбирая слова. — И её нечасто используют для войны или походов.
В голосе слышалась сдержанная насмешка. Глаза прятал, делая вид, что проверяет сбрую.
«Ничего они не разбираются!» — подумал раздражённо.
Моя лошадь может скакать дольше, быстрее. Ну, с характером немного — лягается, не слушается. Она сбежала от моей группы, когда я оставил её, и ещё сломала
Я взобрался в седло. Скакун тут же напрягся, почувствовав моё настроение. Похлопал его по шее, успокаивая. Конь расслабился, но лишь немного, всегда готовый сорваться в галоп по первому требованию.
Авангард двинулся в путь на рассвете. Тимучин впереди, рядом с ним — десять лучших воинов. Я держался чуть позади, в компании Бата, Жаслана и нашей старой группы. Шаманка постепенно приближалась к нам, по несколько метров каждый день. Думала, что я этого не замечу. Что у девки в голове? Загадка. Да мне, если честно, плевать.
Солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая степь в золотистые тона. Роса блестела на траве, воздух был свежим и чистым. В такое утро легко поверить, что день принесёт удачу.
Я рефлекторно заглянул внутрь пространственного кольца: никого нет. Точнее, не так. Те, к кому я привык, исчезли. И как-то… пусто, что ли.
Ощущение странное — словно часть меня отсутствует, не физическая, но важная. Моя коллекция, мои ресурсы, мои… друзья, женщины? Странные слова для монстров, но иногда они казались ближе, чем многие люди. Обязательно загляну к себе в серую зону. Соскучился я по Аму и остальным, Ма и новому Па. Скоро, очень скоро…
За эти дни хан честно выполнил наш договор. Он объяснил мне, как подчинять духов. В целом почти ничего сложного. Нужно использовать силу своей души и сковать призрака или духа. Звучит просто, но на практике… Таятся свои сложности: ты рискуешь самым ценным. И если не получится, то это тебя подчинят. Я внутренне усмехнулся: «Пусть попробуют».
Шаманы для этого делают ритуалы, защищают своё тело и душу. Танцуют вокруг костров, поют заклинания, рисуют символы кровью на коже.
У меня это уже сделано, «костыли» не нужны: источник защищает сам себя. Душа — моя крепость, не так-то просто взять её штурмом, да и тело тоже.
Нужны ещё артефакты, чтобы привязать духа. Но, как я понял, мой диск, где раньше жил хан, отлично подойдёт для всего этого — идеальная ловушка для бестелесных сущностей. Есть один нюанс. Я хочу очень сильных бестелесных созданий, просто рядовые душонки мне не нужны. Уже придумал, как их использую и когда.
Тимучин поравнялся со мной.
— Хороший конь! — улыбнулся мужик, кивая на Галбэрса.
В его глазах плясали смешинки. Старый лис. Знает, что монголы посмеиваются над моим выбором, и теперь поддразнивает.
— Ой, да иди ты! — махнул рукой, не сдержав ухмылку.
Хан рассмеялся. Звук напоминал рычание довольного хищника. Ветер играл с его седыми волосами, собранными в тугую косу.
— Насчёт призрачных монстров… — начал он, резко меняя тему.
Вот так каждый раз. Нет бы делиться знаниями, когда мы сидим у костра. Нет, хан почему-то решил, что удобнее всего это делать в дороге, когда скачем. А в спокойные моменты нужно изливать мне душу и хандрить.
— Это монстры, которых захватывают призраки и меняют их суть, — продолжил Тимучин, словно не замечая моего раздражения. — Они должны быть сильнее тварей, чтобы такое произошло. Случается это на капищах и других местах скопления душ.