Двойник поневоле
Шрифт:
Полковник положил трубку, улыбнулся.
– Привет, Алексей!
– Здравствуйте, гражданин полковник! – приподнялся со стула Зайцев, но Хозяин жестом приказал ему оставаться на месте. – Сиди! Ты, почитай, уже свободный человек, правильно я говорю?
– Осталось четыре месяца…
Востриков нахмурился, пробежал глазами по мелко отпечатанному тексту в раскрытой папке.
– Ты знаешь, что получил срок по минимуму?
Зайцев молчал, пытаясь понять, к чему клонит Хозяин.
– За тебя такие люди вступились! – Востриков воздел указательный палец к потолку, на его лице отразилось презрительное и вместе с тем восхищенное выражение. –
1
См. повесть «Заповедник дьявола».
– Не знаю, – искренне ответил Зайцев. – Пока не задумывался…
– Тебе тридцать семь лет, выглядишь моложе. Для возвращения в спорт ты, брат, староват, в институт вряд ли поступишь. Внешность у тебя для роли героя-любовника подходящая! – Он усмехнулся. – Не задумывался на этот счет?
– Подумаю, – пообещал Зайцев. Он широко улыбнулся, зная, что его скуластое, славянское лицо с прямым взглядом серых глаз преображается под воздействием улыбки. С зубами ему повезло, что нечасто бывает у спортсменов из единоборств, все тридцать две штуки были на месте, белые и ровные. Светка Рябова повторяла, что он красавчик, несмотря на сломанный нос и тонкую полоску белого шрама на щеке, полученного от удара «розочкой» в пьяной драке. Похож на викинга, любила повторять девушка. И по знаку зодиака – Стрелец. Агрессивный и сексуальный. Светка была помешана на астрологии.
– Подумай, подумай… – скороговоркой произнес Востриков. – У тебя, кажется, была сестра, Зайцев?
– Так точно, гражданин начальник. Живет в Петербурге.
– Жила, – с нажимом сказал Хозяин. – Софья Петровна Зайцева скончалась вчера днем. Обстоятельства смерти мне неизвестны. – Он встал со стула, превратившись в маленького человечка с крупными чертами лица и большой головой. – Сиди! – Востриков махнул рукой. На безымянном пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо. – Тут такое дело, Алексей… По закону я могу отпустить заключенного на похороны родственников, если сам заключенный изъявляет такое желание. – Он подошел к окну, постучал пальцем по подоконнику, словно подманивая голубей, сновавших по пятачку газона, окружавшему деревья с выбеленными стволами. – Одним словом, предоставляю тебе отпуск на десять суток. Опоздаешь – побег! – Востриков обернулся к сидящему заключенному. – И никакие благодетели не помогут! Ясно?
– Ясно, гражданин начальник! – Зайцев поднялся со стула. В горле у него пересохло, но попросить у Хозяина воды из стоящей на столе бутылки минералки он не решился. Известие о смерти Сони обрушилось на него как удар тяжеловеса. Они не виделись около десяти лет, но младшая сестра, – Соня-рыжик, – занимала большую и лучшую часть в его сердце.
– Можешь идти! – Востриков вернулся на свое место. За громоздким столом из грозного и смешного карлика он превратился в значительного человека с умным лицом и благородной сединой на аккуратно постриженных висках.
В коридоре стоял охранник-хакас, медное лицо было непроницаемо. Все с тем же глухим, полным печали стоном отворилась тяжелая дверь. В камере к Зайцеву тотчас подбежал шнырь Степа, услужливо протянул кружку с горячим и крепким до черноты чаем.
– Ну, что там, Леха? Насчет Циклопа кололи?
Алексей отпил немного из кружки чифиря,
Старший оперуполномоченный майор Бодров не любил внештатных ситуаций. Привыкнуть к этому становилось особенно трудно с годами, когда возраст перевалил за сорок, волосы покрылись инеем, сеть мелких морщинок на лице особенно заметна по утрам, во время процедуры ежедневного бритья.
– Коля! – закричала из кухни жена.
Бодров провел лезвием по намыленному подбородку. Бодров был женат двадцать лет, а это достаточный срок для того, чтобы угадывать по тону намерения близкого человека.
– Коля-я-я!
– Пошла к черту… – проворчал мужчина, глядя на отражение худощавого зеленоглазого брюнета в небольшом зеркальце. Он провел ладонью по густым, с проседью волосам, подмигнул собственному отражению. Получилось неубедительно. Интонации голоса жены не сулили ничего хорошего. Бодров ополоснул лицо холодной водой, вышел из ванной, едва не столкнувшись с супругой. Ее некогда красивое и желанное лицо покрылось рубиновыми пятнами.
– Ты что, оглох? – Женщина ткнула его в грудь рукой с зажатым в ней смартфоном: – Держи! – и ушла на кухню.
Николай проверил пропущенный вызов. Звонили со службы. Это называется – накрылся выходной день! Он размышлял, слушая, как грохочет на кухне посудой жена. Так она злилась, – приготовление завтрака сопровождалось звуковым оформлением в духе Елены Бодровой – оркестровая сюита с участием кастрюль и сковородок!
Он нажал клавишу вызова, дежурный ответил немедленно:
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Что звонил?
– Тут такое дело, Николай Максимович… – Дежурный изложил суть происшествия: – Умерла молодая женщина двадцати семи лет. Тело доставлено в морг Петроградского района, причина смерти первоначально была установлена как сердечная недостаточность, наступившая в результате сочетания стимуляторов и алкоголя, но судмедэксперт заподозрил действие токсина, приведшего к остановке сердца. Если версия эксперта подтвердится, то получается, что яд поступил в тело умершей через микрофон ее гаджета, – продолжал дежурный офицер.
Бодров машинально переложил смартфон в другую руку.
– Наркоманка?
– Вены чистые.
– Обнаружены стимуляторы в крови?
Дежурный офицер кому-то коротко ответил, а из кухни потянуло жареным луком.
– Амфетамины, – сказал офицер, – современная молодежь эту дрянь за наркотики не считает…
– Кто делал экспертизу?
– Капитан Базин.
– Я ему позвоню. Конец связи.
Он направился в кухню, предвкушая небольшой скандал. Что за утро в семье со стажем без ругани? Однако, вопреки его ожиданиям, жена вела себя миролюбиво и немного нервно. Она положила ему на тарелку приличный шмат горячей яичницы, со стекающим белком и кругляшками румяного обжаренного лука, налила кофе в голубую со сколом по эмали чашку.
– Вызывают на работу? – спросила она, глядя в окно.
– Обычное дело… – Бодров отпил кофе из чашки, проглотил кусок пересоленной яичницы.
Женщина поставила свою тарелку в мойку, включила воду.
– Когда вернешься?
– Постараюсь поскорее.
– Можешь не спешить. Я уже позвонила маме, сказала, что мы сегодня не приедем.
– Я не думаю, что это надолго. – Он старательно заталкивал в себя горчично-соленую яичницу.
Супруга прошла мимо, его коснулся шлейф запаха. Что-то сладкое с оттенком корицы и мандаринов.