Двойник твоей жены
Шрифт:
— Нет. Она сама оборвала свою жизнь. Потому и тянется к Ребекке. Полукровка — идеальная подпитка для самоубийцы. Человек, которого легче заполучить, но с толикой магической крови, способной подарить мощную энергию. Надолго.
Прежде чем кто-то из нас успел осознать новость, Гертруда взвыла:
— Письмо! Я написала ПИСЬМО! Но вы его скрыли! ЛЖЕЦЫ!
— Самоубийца… — шокировано пробормотал лорд. — Стоп! Какое еще письмо?
Старуха с воплем взлетела к потолку.
— Я оставила его Брант! Моей верной Брант! Отнесла в ее комнату! Брант полагалось прочесть письмо,
Лорд и Мюррей невольно попятились. Отец, не обращая внимания на истерические претензии призрака, поднял с пола бесчувственное тело Таи и перенес на диван. Одна я осталась на месте, дивясь беспечности остальных. Особенно отцовской. Раз обряд закончен, связь между мной и Ребеккой разорвана. Это значит, что ничто больше не мешает Гертруде добраться до жертвы. Едва она опомнится, получит вожделенную добычу. Или, кроме меня, все согласны с подобным исходом?
— Ты! — старуха указала мерцающим пальцем на мнимого сына.
Лорд дернулся, но, к его чести, наутек не кинулся.
— Я не трогал письмо, — отчеканил он строго. — Меня тогда и в столице не было, не то, что в доме. Пару минут назад я и не подозревал, что ты сама наложила на себя руки.
— Значит, это сделала твоя блудница-мать!
Его сиятельству хватило благоразумия проглотить оскорбление в адрес женщины, подарившей жизнь.
— Возможно, — проговорил он.
— Тва-а-арь! — Гертруда затрясла кулаками.
— Она лишь защищалась, — отозвался лорд, глядя в безумные глаза мачехи. — А ты совершила страшный грех, убив себя. Тебе никогда не найти покоя.
— Ах ты! Ты!
Старуха перекувыркнулась в воздухе и стрелой ринулась к ненавистному пасынку. Слишком быстро, чтобы кто-то успел вмешаться. Да и как тут вмешаешься? Встанешь на пути призрака? Однако Гертруда не добралась до лорда. Пролетела мимо. Буквально в паре сантиметров. Его обдало ветром. Волосы взметнулись и в беспорядке упали на бледное лицо.
Промазала? Или…
Вот именно — «или»!
Старухе помешал мой отец. Он стоял, подняв вверх правую руку. Пальцы подрагивали от напряжения, а в карих глазах читалась ярость.
— Ненавижу! — выплюнула Гертруда и рванула назад. К Ребекке!
— Не надо! — взмолилась я, не желая подобной участи для двоюродной сестрицы.
Она заслужила наказание. Но не такого! Не так!
— Разойдитесь! Все назад! — скомандовал отец, пятясь. — Ева, ты мне понадобишься!
От визга заложило уши. Не Ребеккиного. Нет.
Вопила Гертруда. Но не стараниями отца.
В гостиной похолодало так, что застучали зубы. Ковры под ногами и мебель покрылись инеем, будто мы вмиг оказались под открытым небом в лютый мороз. Щеки, и правда, защипало, а изо рта вырвался пар.
— Не дам! Не дам! Не да-а-ам!
Гертруда носилась под потолком, сражаясь…
— Ох… — я в ужасе протерла глаза.
Она сражалась с другим призрачным силуэтом. Мужским силуэтом.
— Ребекка моя, — прошипел знакомый голос, но хрипло, будто звучал из подземелья. — Она обещала стать моею.
— Голкомб… — шепнула я, хватаясь ладонями
— Уберите их! Обоих! — взмолилась привязанная к стулу Ребекка, в панике глядя вверх, где за ее душу воевали два призрака. Она не могла не узнать мужчину, которого превратила в орудие, и теперь отчаянно боялась с ним встречи.
Всё это походило на сон. На страшный сон. Призраки бились, как две хищные птицы, готовые выклевать друг другу глаза. То сталкивались в воздухе, молотя, куда придется, то разлетались в стороны, но лишь для того, чтобы броситься в атаку снова. Я смотрела на них, как зачарованная, не в силах оторвать глаз. Жуткое зрелище. Но в то же время завораживающее. Пугающее и невероятное!
— Убирайтесь же! Вон! — вновь приказал отец лорду с Мюрреем.
Не дождавшись ответа, подхватил с дивана бедняжку Таю и впихнул Его сиятельству. Тот, к счастью, сориентировался молниеносно, прижал девушку к себе и бросился к выходу. Но на пороге остановился.
— Ева! Скорее!
— Нет! — отрезал отец. — Мне нужна ее магия!
Магия? Ах, да! Он же говорил, что члены нашей семьи способны справляться с призраками. Уж не поэтому ли я видела мерцающего Паркера? И маленькую Мати?
— Мюррей, не стойте, как пень! — я подтолкнула позеленевшего от переизбытка впечатлений дворецкого и глянула на отца. — Что делать?
Он не ответил. Взял за руку и развернул лицом к призракам.
Картина изменилась. Гертруда с Голкомбом, по-прежнему, бились. Рьяно и беспощадно. Но теперь появились искры. Они летели от противников, обильно осыпая кричащую Ребекку. Она больше не призывала на помощь. Извергала проклятья на всех, кого могла вспомнить. Особенно доставалось мне и лорду, пусть последний и покинул «поле боя». Впрочем, вряд ли он далеко. Может, и слышит «пожелания» женушки.
— Хватит! — отец поднял свободную руку — ладонью вперед.
В моей груди закрутился смерч. Он набирал обороты, высасывая энергию. Я не видела комнату. Только Ребекку и призраков. Все остальное поглотила тьма. Я не чувствовала ног. Однако держалась стойко, подчиняясь воле отца. Он тянул мою магию. Как? Я не представляла. Лишь ощущала физически, как смерч передает мою силу дальше. Да и не важен способ. Главное, он работал.
Призраки остановились, прислушиваясь к звукам, доступным им одним. Но вдруг взвыли, напоминая двух волков, голосящих в зимней ночи. Голкомб схватился за горло, словно не привидение, а человек, оставшийся без воздуха. Гертруда закрутилась волчком, перестав ориентироваться в пространстве.
— Верни девушку! — приказал отец.
Но старуха не сдавалась. Бесновалась и вопила, как одержимая.
Тогда он обратился ко мне:
— Постарайся вытащить служанку, иначе ей конец.
Отдал приказ, но не потрудился объяснить, что именно делать. Предполагалось, что додумаюсь сама. Но я не знала, не понимала. Едва сдерживала крик. Если не получится, смерть милой девочки Эллис останется на моей совести. А потом… потом сработали врожденные инстинкты. Пальцы сами потянулись к Гертруде. Скрючились, будто намеривались вырвать гадкой старухе сердце. Хотя откуда оно у призрака?…