Двойник

Горшков Валерий Сергеевич

Когда, спустя несколько секунд, до него окончательно дошел смысл услышанного, Сергей окаменел лицом, до белизны в суставах сжав кулаки и до скрежета стиснув зубы.

На некоторое время он прикрыл глаза, тяжело дыша, а потом поднял веки, перевел взгляд на кнопку вызова дежурного врача и надавил на нее кулаком, не убирая его до тех пор, пока в коридоре не послышалось громкое хлопанье распахнувшихся дверей отделения и торопливо приближающийся к палате топот…

Капитан Логинов

– Насколько я понимаю, капитан,

формальные обвинения с меня сняты. Я свободен? – спросил Ворон.

– Как птица, – подтвердил Константин.

– …По сообщению нашего источника в ГУВД Санкт-Петербурга, все три убийства совершены одним и тем же киллером… – донеслось из динамиков под панелью сообщение диктора радионовостей. Резко притормозив возле перекрестка, на противоположной стороне от сверкающего разноцветными огнями нового финского универсама «Агро», Костя облокотился на руль своего потрепанного «жигуленка», доставшегося еще от отца, и, тихо выругавшись и поджав губы, задумчиво уставился куда-то вдаль. На его еще минуту назад спокойном, а сейчас резко напрягшемся лице нервно играли желваки.

– Вот козлы… Как будто меня нет… – процедил он чуть слышно сквозь зубы и ударил ладонями по рулю. – Ну, блин, достану этого Ворона, чего бы то ни стоило.

Развернувшись, «копейка» прогрохотала по трамвайным рельсам и взлетела на мост через Неву.

Ворон

Сергей надавил на кнопку вызова дежурного врача и не отпускал ее до тех пор, пока в коридоре не послышался приближающийся к палате топот…

Парень в голубом халате, появившийся в дверном проеме, не успел даже рта открыть, как Ворон, впервые после операции осторожно опустив ноги вниз и сев на кровати, окинул его холодным, пронизывающим взглядом и с металлом в голосе спросил:

– Наркотики есть? Морфий?

– Что?! – Лицо молодого врача удивленно-настороженно вытянулось.

– Любое обезболивающее, чтобы хватило на несколько часов, – нервно дернув щекой, уточнил Ворон. – Сейчас ты сделаешь мне укол, а потом я немедленно выписываюсь и уезжаю. У меня слишком много дел, чтобы прохлаждаться здесь у вас еще две недели…

– Но вам пока нельзя даже вставать, не то что выписываться! – ошалело воскликнул парень, пятясь назад в коридор. – Я сейчас же позову заведующего отделением, пусть он с вами разбирается!

– Стоять! резко бросил Ворон, испепеляя врача пронзительным взглядом. – Мент, который был здесь час назад, сказал, что я могу быть свободен в любое время. Так вот, это время пришло! Я хочу, чтобы ты принес сюда ампулу обезболивающего, при мне набрал ее в шприц и сделал укол. Потом мы вместе дойдем до телефона, и я вызову такси… Если не сделаешь все в точности так, как я сейчас сказал, то клянусь-свой следующий день рождения ты встретишь в инвалидной коляске! Вопросы есть?!

– Не… нет, – покачал головой ошарашенный таким напором парень и неопределенно пожал плечами. – Как скажете… Только я в любом случае должен предупредить…

– Если сделаешь все правильно, сегодня же получишь от моего человека сотню баксов, – перебил его Ворон. – А вздумаешь дурить – пеняй на себя!.. Давай, шевелись!

Не закрывая

за собой дверь палаты, врач бросился прочь по коридору.

Ворон взял с прикроватного столика лежащую на нем визитную карточку капитана Логинова, в течение двух секунд запоминал номера всех его телефонов, а потом скомкал кусочек плотной бумаги в кулаке и бросил его в кучку ароматно пахнущих шкурок от апельсинов и бананов. Его память работала, как хорошо отлаженный компьютер. Теперь он сможет вспомнить и назвать любой из номеров, даже если его разбудят среди ночи.

Молодой врач появился в палате уже через пару минут и действительно принес с собой пузырек со спиртом, вату и ампулу со шприцем. Вопросительно уставился на сидящего на кровати странного пациента.

Ворон молча протянул руку, взял принесенную врачом ампулу и внимательно прочел синюю надпись на стекле. Кивнув, вернул промедол назад и стал наблюдать, как доктор торопливо щелкает по кончику ампулы указательным пальцем, царапает по стеклу острой металлической полоской, обламывает кончик, вставляет в одноразовый шприц иглу и набирает в прозрачный цилиндрик сильнодействующее обезболивающее.

Часа на два-три этой дряни хватит с гарантией, а большего пока не надо…

Смоченная спиртом вата влажно прошлась по коже. Тонкая блестящая игла мягко вошла в расслабленную, слегка вздрогнувшую от укола плечевую мышцу.

Закончив инъекцию, доктор вытащил иглу и, повинуясь молчаливому жесту Ворона, медленно и осторожно поднявшегося на ноги, подставил ему свое плечо.

Опершись на него, Сергей в последний раз оглядел реанимационную палату, в которой провел целую неделю, и, слегка поддерживаемый врачом, вышел в коридор.

С каждым новым шагом он чувствовал себя все увереннее. Боли практически не было – только неприятные ощущения в виде небольшого головокружения и вялости застоявшихся от долгой неподвижности мышц.

Покинув особый блок, врач и пациент медленно передвигались под любопытными взглядами попадавшихся навстречу сестричек и больных в синих байковых пижамах.

Миновав не особенно длинный коридор, они вошли в комнату дежурного, где на обшарпанном коричневом столе, рядом с полной вымазанных помадой окурков пепельницей и толстыми папками рентгеновских снимков находился допотопный телефонный аппарат, в двух местах треснутый и заклеенный прозрачным скотчем.

– Сходи пока, прогуляйся, – бросил через плечо Ворон, снимая трубку. – И ворота закрой, дует!

Он подождал, пока захлопнется дверь с матовым стеклом, накрутил знакомый номер и, дождавшись соединения, сказал:

– Здравствуй, Али. Все вопросы потом, сейчас мне нужно от тебя вот что…

Спустя полчаса черная «Волга» с областными номерами, за рулем которой сидел смуглокожий темноволосый мужчина в кожаной куртке и солнечных очках, проехала главные ворота Озерковой больницы, промчалась по липовой аллее, свернула направо и остановилась возле дверей двухэтажного желтого корпуса. Из них в белой, вылинялой и пропахшей потом пижаме медленно вышел слегка придерживающийся за стенку Ворон, огляделся по сторонам, открыл заднюю дверцу и тяжело повалился на мягкое велюровое сиденье.