Двойное искушение
Шрифт:
Они подошли к самому дому, и Селеста, подняв голову, посмотрела на окно кабинета, принадлежавшего Гаррику. Кулаки ее непроизвольно сжимались и разжимались. Леди Филберта оперлась на трость и молча, внимательно наблюдала за Селестой.
Селеста наклонилась, подняла с дорожки пригоршню гравия, выбрала самый крупный камень и запустила его в окно Гаррика. Стекло, зазвенев, рассыпалось вдребезги.
Леди Филберта глубоко вздохнула.
Селеста продолжала бросать камни один за другим, часть из них ударялась о стену, но чаще она попадала, выбивая осколки стекла, торчащие в оконной
Леди Филберта, взволнованная столь простым и сильным проявлением чувств, протянула Селесте свой носовой платок.
Селеста приняла его с достоинством королевы и вытерла платком глаза, а затем и нос.
– Теперь тебе должно полегчать, – сказала леди Филберта. – Представляю себе Гаррика. Наверняка забился в угол с пистолетом в руке и пытается понять, кто это на него напал. Может быть, помашем ему?
– Извозчики в Париже пользуются одним жестом, который считается крайне неприличным, – ответила Селеста, глядя на леди Филберту горящими глазами. – Но к данной ситуации он подходит как нельзя лучше.
Леди Филберта громко рассмеялась. Ей нравилась эта девочка, черт побери! Она взяла Селесту за руку и повела дальше.
– Гаррик, конечно, привык командовать, – сказала она, – но в данном случае ты и сама отчасти виновата. Мужчины, они такие – дай им палец, всю руку откусят.
Селеста улыбнулась, хотя и не очень любезно.
– Что ты собираешься делать в Париже? – спросила леди Филберта.
– Пока точно не знаю, но надеюсь, что сумею заработать себе на жизнь. А твердо уверена я только в одном – в том, что никогда больше не стану полагаться на мужчин.
– Не думаю, что это мудро – никогда и никому не верить.
– Возможно, вы правы. А так… Что ж, я могу устроиться гувернанткой или преподавательницей иностранных языков. Могу даже стать куртизанкой.
Леди Филберта представила свой предстоящий разговор с Гарриком и мысленно потерла руки.
– Ты, конечно, очень хорошенькая, но ведь сама сказала, что не намерена впредь верить никому из мужчин.
– Это будет деловое соглашение, – ответила Селеста, искоса взглянув на леди Филберту. – В Париже я насмотрелась на такие игры.
Леди Филберта посмотрела на входную дверь, представила себе разговор, который ее ожидает впереди.
– Боюсь, что на самом деле тебе это может не понравиться, – заметила она.
Селеста повела в ответ плечом:
– Почему? Будет мужчина, который снимет для меня роскошные апартаменты, будет покупать мне красивые платья, оплачивать мои счета, но это не значит, что он будет иметь надо мной власть. Наверняка, выбирая его, я не буду думать… – Она запнулась. – А может быть, и буду… Почему это должно меня волновать?
– Некоторых женщин волнует. От отчаяния, я полагаю.
– Наверное, – ответила Селеста, распрямляя спину. – Хорошо. Наверное, это и правда неудачная идея. Пожалуй, я лучше буду готовить молодых жен и новых посланников к жизни среди дипломатов. Ведь, вступая в этот сложный мир, ты должен знать,
Леди Филберта была в восторге от того, что именно Селеста покорила сердце Гаррика. Эта девушка была умна, красива и в то же время необыкновенно проста и естественна. А то, что Селеста хотя бы понимает, насколько непросты политические игры, позволит включить ее в семейный бизнес, как в легальный, так и в тайный.
И Гаррик умудрился едва не испортить такую партию! Придется ему помочь.
– Ты, возможно, заметила, что Гаррик хорошо умеет манипулировать другими.
– Отвратительный сорт людей эти манипуляторы, – отозвалась Селеста и постучала в дверь, потому что они с леди Филбертой уже поднялись по лестнице.
Дверь отворил слуга.
Леди Филберта махнула рукой, отсылая его прочь, и сказала Селесте:
– Гаррик всегда и все продумывает наперед и никогда ничего не делает без учета возможных последствий. Но с тобой он потерял управление, начал действовать импульсивно, неумело, и в итоге все запутал.
– Он вел себя просто несносно.
– Несносно. Как ты думаешь, что означает это слово?
Селеста молча посмотрела на леди Филберту.
– Подумай над этим сама, – сказала та.
– Я уезжаю в Париж, – упрямо ответила Селеста.
– Подумай, пока не уехала, – кивнула леди Филберта.
Глава 26
Уставший от сборов, огорченный скорым отъездом Селесты, Милфорд вошел в свой дом. Как жаль, что она уезжает! Поднимаясь в темноте по ступеням, Милфорд подумал о том, не пора ли уехать и ему самому. Он не мог оставаться на службе у человека, которого не уважал, а с недавних пор Гаррик Трокмортон полностью потерял его уважение.
Милфорд взобрался на чердак, снял с себя рубашку и на ощупь бросил ее в корзину с грязным бельем.
«Конечно, мистер Трокмортон имел полное право предпринять меры, чтобы не дать Селесте выйти замуж за Эллери, – размышлял в темноте Милфорд. – Но это не означает, что он должен был соблазнить мою дочь, и я ему об этом скажу. Прямо в лицо скажу!»
Он не стал зажигать свечу. В этом доме Милфорд прожил столько лет, что мог передвигаться по нему с закрытыми глазами. Он точно знал, сколько шагов нужно сделать до таза с водой и сколько – до постели. Он плеснул воды из кувшина, умыл лицо и руки, а затем стянул с себя брюки. Бросил их, как всегда, на спинку стула, подошел к кровати и откинул покрывало.
Кровать была широкой, двуспальной и после смерти Эйми казалась Милфорду непомерно большой и неуютной. Эта кровать часто напоминала ему о жене, о том, как он лежал, обнимая ее за плечи, а Эйми тем временем с жаром говорила о заговоре против их дочери и о том, что она заставит кое-кого поплатиться за это. Сам Милфорд никогда не был склонен к подобным тирадам, но благородный гнев жены заражал и его.
Милфорд скользнул под одеяло и тут же почувствовал в поведении кровати две странности. Во-первых, матрас прогнулся там, где не должен был прогибаться. Во-вторых, кровать пахла сладкими духами и женским телом.