Двойное небо
Шрифт:
Но я уже успела расслабиться, поэтому ни она, ни папа, ни Лёва не смогли бы сбить мой настрой.
— Х-хороший? — запнувшись, переспросила мама, — Л-лев… как вас по отчеству?
— Александрович, — подсказал ожидающий серьёзного разговора Лёва.
— Вам… вас… вы… — собрала она всё, всё не решаясь продолжить.
— Знакомы уже сколько? — будто и не слышал её попыток папа.
— Полтора года… встречаемся, — смутилась, глядя на Лёву, я.
Мама казалась такой задумчивой, что из неё через минуту должен был пробиться фонтан с зацепистыми вопросами.
—
Вот это было сказано уже грубым тоном. Лев даже скривился на секунду, но почти сразу стал вальяжно-горделивым.
— Меня удерживали незавершённые дела в Москве, — не стал вдаваться в подробности он, — как только я их завершил, появилась возможность сыграть свадьбу, — хмык — он умолчал снова, — квартира не съёмная и никогда таковой не была. Камила — единственный собственник уже год как.
Вот это с его стороны было нехорошо. Я поджала губы и решила посмотреть новости. Мне ещё никогда не было так интересно их смотреть!
— Ты врала? — мама.
— Как ты её купила? — папа.
Я тяжело вздохнула. И зажмурилась.
— О-он… — указала на самого виноватого по моему мнению.
Он же всё это начал! И не только разговор, но и вообще всё.
— Квартира была подарком на двадцатилетие, — без зазрения совести рассказал Лев.
Мамино лицо разгладилось.
— В каком статусе ты здесь… живёшь? — прошептала она, — подарить квартиру?!
Я не нашла ничего умнее, чем:
— У него ещё много, мам.
Тишина с минуту. Пока меня не сожрала совесть окончательно:
— Да, я сильно напугалась вам сказать. Да, я соврала, о чём уже пятьдесят раз пожалела. И да — я поступила отвратно, — подняла взгляд, — но…
Не сказать же им, что я сама плохо разбиралась в этом самом «статусе» самой себя!
—…но мы решили съехаться, — вернее, он решил, — и у нас всё хорошо выходит, пока что. Вот. Мы даже смогли поделить шкаф и комнату, — он всё отобрал, — и я к нему привыкла, — почти, — а ещё я не работаю, а он…
Папа уронил голову в ладонь.
— Это получилось само собой! — рванула в другую сторону от прошлых слов я, — случайность! Честно, — взгляд на снисходительного Леву, — а вообще — я же не занимаюсь ничем плохим! Ну не одного мы с ним возраста. Ну и что? Я его люблю, он позвал меня замуж, и я, может даже, скоро соглашусь!
Дышала я как после быстрого бега.
— Может? — поднял голову и посмотрел на меня папа, — ладно, — дёрнул головой и посмотрел на Льва, — у меня один вопрос — зачем было дарить эту квартиру? Почему не просто дать ей жить здесь?
Лёва пожал плечами:
— Если вы намекаете на то, что я в будущем запланировал стребовать с Камилы какие-либо обязательства, то — нет. Таких планов у меня не было. Причина? Банальная — у меня не было идей для более впечатляющего подарка.
Я наклонилась вбок, привлекая его внимание и одними губами прошептала:
— Ма-ши-на.
Он закатил глаза, снова смотря
Руслан Тимофеевич демонстративно показал мне кулак. Я улыбнулась.
— Сколько у тебя уже месяцев? — мама искала у меня живот.
Да что все про это?
— Я не беременна, — пробурчала, — что это за дни такие? Все об одном. Как будто других причин не может быть.
— Мне казалось, мы с папой давали тебе достаточно любви и внимания, и ты не станешь… — начала было мама.
— У меня нет никаких комплексов и психологических гадостей, про которые вы обожаете разговаривать! — остановила сразу всех, — я искала себе адекватного… мужчину, — нашлась, — он мне встретился, я его люблю, он меня тоже. У нас всё отлично, и то, сколько ему лет, тут совершенно не причём! Смысл в человеке, а не в его возрасте.
Вышло чересчур важно.
Зато Лёва смотрел на меня так, будто видел впервые. Родители же слышали только: «Ему куча лет!» всё это время. Хорошо, что хоть скрывали это.
— Мы поняли, солнце, — была в спокойном ужасе мама.
— Ты должна вернуть эту квартиру, — не успокаивался папа.
Он повернулся к Лёве и добавил:
— С каким бы посылом это не было — так нельзя. Мы способны сами дать дочери…
Я не сдержалась:
— Пап! А если бы ему было двадцать? Как мне, — глядя прямо в глаза, — и мы бы въехали в эту самую квартиру, только там… доставшуюся ему от родителей. Что тогда? Ты бы и тогда так подумал? Мы живём вместе здесь. Да, недолго, но я ни разу за всё это время не слышала от него упрека или… я не знаю… хоть слово не так! — хмуро, — первое, что я сказала вам двоим, когда этот разговор начался, что Лёва хороший и добрый. И он реально такой. И я тоже сперва его не понимала, но у него просто так всё… видится! Он думает по-другому. Вот.
Снова запыхалась.
— Всё равно… — папа.
— Не отдам! — я скрестила руки на груди.
Папа сузил глаза. Я надулась.
— Камила, полтора года — это не несколько лет! Что он скажет, если вы разведетесь? Или даже не успеете жениться? Об этом ты подумала?
Разозлился. Но я была бы не его дочерью и не самой собой, если бы не смогла ответить:
— Может мне ещё с ним разойтись, потому что вы двое думаете, что он не такой, как вам хочется?!
Мама округлила глаза. Лёва охреневал с того, что происходит. Мы же обсуждали всё это, не повышая голос — первое правило родителей. Точнее, второе — ещё нельзя было перебивать друг друга в таких ситуациях. И это было отлично, пусть иногда я всё-таки делала неправильно.
— Я бы никогда такого не сказал, — сменил злость на спокойствие папа, — это и в самом деле не наш выбор. И твоя голова должна его сделать. Не только сердце, Камила, — он выдохнул и откинулся на диван, — тем более твой выбор, слава богу, мировой. Но такие подарки принимать неправильно.
— Однако, она его приняла, — вступился Лев, — и это решение в самом деле принадлежало ей.
Они с папой тяжело смотрели друг на друга с минуту. Я даже схватила маму за руку, а та её сжала в беспокойстве.