Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман
Шрифт:
И наконец, по-моему, решающая улика: вдова генерала укрылась именно у нас. Попытайтесь после всего этого утверждать, что мы здесь ни при чем…
Вот почему я очень опасаюсь, господин директор, что личного послания министра, которым вы располагаете, недостаточно, чтобы убедить ваших собратьев по профессии, привыкших к подобным… инцидентам. Нет сомнений, что, если полковнику удастся раскрыть механизм заговора, это будет только к лучшему.
— Хорошо,— уныло согласился Норбер де Сен-Арлес тоном Понтия Пилата, умывающего руки и тем самым отдающего
На лице Фредерика Лемуана промелькнула презрительная улыбка.
— Само собой разумеется,— спокойно заявил он.— Впрочем, это вполне соответствует традиции. Одни всегда выполняют опасную работу, а другие купаются в лучах славы.
Господин Сен-Арлес жестом выразил свое возмущение. Раз уж речь зашла о департаменте, он будет защищать его честь, он уже не тот приятный попутчик, каким был накануне. Он было собрался дать резкую отповедь, но Фредерик решительно его прервал:
— К сожалению,— сказал он,— сведения, предоставленные нам госпожой Мурад, очень расплывчаты. Мне придется еще раз уточнить с ней кое-какие детали. Безусловно, меня ожидают серьезные трудности, поскольку я совершенно незнаком с Омдурманом, а мой арабский словарь ограничивается сотней слов, заученных в молодости в Марокко. Мне понадобится надежный помощник.
Филипп Бера хранил почтительное молчание в ходе переговоров своего начальства с заместителем директора контрразведки. Сейчас он почувствовал, что пробил его час.
— Господин посол,— обратился он к г-ну Делобелю,— вам известно, что я прекрасно знаком с тремя крупными городами — Хартумом, Северным Хартумом и Омдурманом. К тому же я в совершенстве владею местным языком. Я готов сопровождать полковника.
Лицо Сен-Арлеса помрачнело, что не ускользнуло от внимательного взгляда посла. Но он вновь принял на себя всю полноту ответственности.
— Я полагаю, дорогой Филипп,— сказал посол,— что вы правы. Бессмысленно посвящать еще кого-то в наше… деликатное положение. С другой стороны, вы не живете в посольстве и поэтому располагаете большей свободой действий, чем кто бы то ни был. Вот почему я согласен выделить вас в помощь полковнику Лемуану, но, естественно,— поспешил он добавить,— вы будете действовать в рамках, определенных господином де Сен-Арлесом. Посольство, разумеется, не может нести ответственность за возможные последствия…
— Не стоит напоминать об этом,— заявил Фредерик.— Мы начнем с того, что пополним информацию, обратившись к симпатичной вдове, а затем подумаем о том, как выбраться отсюда незамеченными. До свидания, господа, надеюсь, что уже вечером смогу сообщить вам интересные подробности. Вы идете, Бера?
С этими словами он вышел в сопровождении молодого дипломата. После продолжительной беседы с вдовой генерала Салах Эддин Мурада они изучили расположение «охраны» посольства, а затем легко поужинали.
Закат обагрил
Глава IV
Вечером второго дня после неудавшегося путча посольство Франции по-прежнему находилось в окружении, но гораздо менее плотном. Складывалось впечатление, что власти завершили фазу более или менее спонтанных действий и искусственно поддерживали вокруг небольшого владения Франции атмосферу напряженности.
Как бы там ни было, офицер, ответственный за обеспечение безопасности, не воспрепятствовал выезду машины секретаря посольства.
— Сначала заедем ко мне, решил Бера.— Вполне логично, что я везу вас к себе, и это позволит обнаружить слежку, если она, конечно, установлена.
Призвав на помощь весь свой опыт, Фредерик Лемуан наблюдал за движением вокруг «консула». Впрочем, это было несложно, поскольку движение в Хартуме не слишком активное. Основным транспортом на шоссе были двухколесные тележки и арбы, а также многочисленные велосипеды.
— Никого,— заключил он в тот самый момент, когда Филипп Бера подъехал к своему дому.
Дом представлял собой симпатичное бунгало, служившее несколькими годами раньше пристанищем британскому чиновнику. Французский дипломат благоговейно сохранял доставшиеся ему в наследство заросли бугенвиллеи, жакаранды и цезальпинии красивейшей. Дом находился на окраине европейского города, основанного в 1822 году и несущего на себе неистребимый отпечаток XIX столетия. С юга доносился оживленный шум густонаселенного «черного» города с традиционными соломенными хижинами, мечетями и базарами.
Они оставались в бунгало до наступления ночи. Уходя, Филипп Бера оставил на всякий случай электрическое освещение.
Телетайпы различных агентств в Париже, Лондоне и Нью-Йорке утверждали, что положение в Хартуме нормализовалось. И действительно, комендантский час, объявленный второго июня вечером, чтобы без помех провести полицейскую операцию, был отменен на следующий же день. А четвертого с улиц исчезли последние патрули. Не вызывал никаких сомнений и омрачал память генерала Салах Эддин My рада тот неоспоримый факт, что суданский народ остался совершенно равнодушным к его безрассудному выступлению.
«Консул» без осложнений достиг косы Могрен на слиянии Белого и Голубого Нила и выехал на мост, связывающий Хартум с Омдурманом через Белый Нил. Филипп Бера умело вел машину, его профиль вырисовывался в ореоле света, излучаемого фонарями, расположенными на мосту.
Видите ли, господин полковник,— начал Бера, но Лемуан оборвал его.
— Послушайте,— сказал он.— Я высоко оценил непосредственность, с которой вы вызвались меня сопровождать, но если хотите, чтобы мы стали друзьями, не называйте меня полковником. Мне это неприятно. Звание имеет значение только в официальной обстановке. Мои друзья обычно зовут меня Фредди.