Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман
Шрифт:
На этот вопрос есть только один ответ. Такая возможность исключена. Держава, оплачивавшая услуги Салах Эддин Мурада и его приспешников, конечно, если цель действительно заключалась только в дискредитации Франции, должна была обо всем информировать суданское правительство. Впрочем, возможно, в этом и кроется объяснение умеренной строгости мер безопасности после провала путча.
Вставал и еще один вопрос: «Могли ли здравомыслящие люди, организовавшие эту операцию в духе Макиавелли, надеяться, что Франция все пустит на самотек, никак не реагируя?»
Безусловно,
На ум Лемуану пришла еще одна пословица. «Самый глухой тот, кто не желает слышать». А ведь поздним утром второго июня генерал-президент так торопился публично обвинить Францию, что даже предварительно не вызвал посла, чтобы потребовать от него объяснений. Возникал вопрос о том, в какой мере он позволил собой манипулировать.
— Я полагаю, доктор Равено по-прежнему в Хартуме?
– неожиданно спросил полковник.
— Нет,— несколько сконфуженно признался Осман Загари.— ВОЗ прислала его в краткосрочную командировку. Всего на несколько недель. Он отбыл двадцать пятого мая. И должен был вернуться первого июня перед прибытием французской миссии.
— А мисс Мейсон?
— Она еще раньше вернулась в США. У меня есть ее адрес.
Фредерик Лемуан горько усмехнулся. Ничего не скажешь, все было разыграно как но нотам. Был только один выход из сложившейся ситуации: найти Равено и заставить его говорить. Только вот отыскать лжеврача не легче, чем иголку в стоге сена.
По мере продвижения на восток состояние дороги все ухудшалось. Средняя скорость наверняка не превышала и 50 километров в час. К двум часам утра пикап проехал чуть более половины пути, а тут еще спустила шина. Правда, это дало пассажирам возможность немного размять ноги. На протяжении всей стоянки Осман Загари вел со своими неграми оживленную дискуссию. Залили полный бак, перелив бензин из запасных канистр. Лемуан с удовлетворением отметил, что предусмотрели и два запасных колеса. Путешествие по пустыне было чревато многими непредвиденными осложнениями.
Снова тронулись в путь с максимальной скоростью, которую только позволяла развить дорога. Все спало в Суфейя-эд-Деришаб. Неподалеку от бензоколонки скопилось несколько грузовиков, картина напоминала транспортную стоянку у автозаправочной станции во Франции.
Когда небо окрасилось первыми розовыми отблесками зари, пикап еще находился в восьмидесяти километрах от Кассала и границы. Дорога теперь взбиралась по первым отрогам горного барьера, отделяющего Южный Судан от Красного моря и дальше на юге от Эфиопского нагорья. С наступлением зари рельеф очерчивался все четче. В первую очередь проступали темные контуры гор. Вырисовывались охровые и коричневые лысые холмы. Вдали на юге виднелись более высокие и, как казалось, менее голые горы. Здесь угасала большая пустыня.
Пикап преодолел зеленеющую
В сущности, оставалось только собрать доказательства правильности пока абстрактного рассуждения. До сих пор интрига была во всем безупречна. И все же зацепка существовала: после арестов и казней двух последних дней в Хартуме остался в живых человек, знающий если не сам секрет, то, во всяком случае, авторов головоломки. Другими словами, если Фредерик прав, суданцы никогда не позволят капитану Загари пересечь границу Эфиопии.
Он зажег предпоследнюю сигарету, когда его внимание привлекло жужжание в небе. Над дорогой на высоте двухсот -трехсот метров летел самолет…
Это был маленький самолет-наблюдатель, такие используются в крупных артиллерийских частях. «Пайпер-каб»,— подумал Фредерик, когда самолет отклонился вправо, чтобы строго следовать направлению дороги.
Самолет заметили и три негра в кузове. Они уже стучали в стекло кабины. Разгоряченный Загари о чем-то говорил с водителем. Расстояние до Кассала неуклонно сокращалось, причем неизмеримо быстрее, чем раньше; несмотря на подъемы и извивы, дорога заметно улучшилась, едва пустыня осталась позади.
После совершенного накануне вечером прорыва через мост в Омдурмане приметы пикапа, наверное, были повсюду сообщены. Однако самолет не мог совершить посадку на пересеченной местности. Он мог лишь обнаружить цель и сообщить о ней силам перехвата. А значит, масштабы опасности можно будет отчетливо представить только на подъезде к Кассала.
Осман Загари продолжал оживленную беседу с шофером, но скоро понял раздражение ничего не понимающего Фредерика.
— Ассауа, объяснил он,— прекрасно знает эту местность. Он говорит, что в десяти километрах отсюда дорога уходит на юго-восток в горы.
— То есть по направлению к границе. Это то, что нам нужно.
— Да,— согласился суданец.— К сожалению, дорога упирается в линию железной дороги, идущей из Сеннара в Порт-Судан через Кассала. Пикап не сможет преодолеть это препятствие.
Фредерик скорчил гримасу. Его воображение уже рисовало томительное скитание в горах под нестерпимыми лучами солнца, а затем рискованный переход границы.
Он даже подумал, а не лучше ли будет, если, доехав до железной дороги, он вернется на пикапе в Хартум со сведениями, полученными от Загари.