Двойное преступление на линии Мажино. Французский шпионский роман
Шрифт:
Входная дверь не была закрыта даже на защелку, поэтому, только когда внизу легко скрипнула первая ступенька деревянной лестницы, Ардан снова стал контролировать все действия врага, ощущать его присутствие, следить за ним. Визитер продвигался осторожно, без ненужной спешки. Он, должно быть, стал держаться ближе к стене, поскольку целых десять секунд на лестнице, ступеньки которой посередине всегда скрипят и стонут под ногами, было слышно лишь легкое шарканье.
Ардан улыбнулся, разжав крепко стиснутые зубы. Он ясно представил себе, как хорошо знакомое ему тренированное и гибкое тело атлета, порой восхищавшее его, прижимается к стене, словно
«А если я все-таки ошибся? Ничего. Все в порядке. Главное, сохранять спокойствие… как и он».
Человек поднялся на площадку. Два шага, выдающие его нервозность, и он достиг двери. Слышно его громкое дыхание. Ардан старается дышать ровнее и прикрывает веки, оставив лишь маленькую щелочку.
Дверь внезапно и бесшумно распахивается, и на чуть более светлом фоне лестничной площадки вырисовывается, наподобие китайской тени, неясный силуэт, неподвижный, с расставленными ногами. Ардан находит взглядом его руки, «схватывает» обе кисти, которые с этого момента нельзя выпускать из поля зрения. Сейчас в них ничего нет.
«Револьвер с глушителем или финка? — спрашивает себя Ардан.— Если финка, я возьму его живым».
Противник наконец решается. Несколько мягких шагов, и вот он посередине комнаты. Слегка наклонившись вперед, выжидает. Должно быть, ровное дыхание Ардана успокаивает его. Новый рывок приближает его к постели.
Холодный пот мгновенно прошибает капитана тысячью иголок от головы до пят. Он незаметно поворачивает руку, держащую револьвер в нужном направлении, ему даже не приходится водить глазами, чтобы держать врага в поле зрения. Тот останавливается при каждом шаге. Он уже не более чем в метре от постели. Кто же это? Ни разу еще он не повернулся в профиль, а по очертаниям головы его узнать нельзя, потому что он в кепи. Неважно, через несколько секунд…
Человек наклоняется над Арданом. Он занимает собой слишком большое пространство, и капитан уже не видит его всего целиком, но наблюдать нужно только за его руками, особенно за правой, которая уже поднимается.
Ардан героически сдержался, чтобы не закричать от ужаса и не издать победный клич, и… внезапно он перестал что-либо понимать. В руке ничего не было, он хорошо видел это. Она протянулась к столику, где ощупала стаканы и пузырьки. И вот уже, не сделав никакого угрожающего движения, визитер отходит. Он уверенно проскальзывает в ванную комнату, какое-то время остается там, так что Ардан теряет его из виду; в ванной на долю секунды вспыхивает луч электрического фонарика. Человек возвращается в спальню, направляется в сторону застекленной двери балкона, передумывает, идет в выходу и исчезает, плотно прикрыв за собою дверь.
Капитан, мокрый от пота, дрожа всем телом, сел на кровати. Первым побуждением его было броситься вслед за человеком, который осторожно спускался но лестнице. Он уже поставил было ногу на пол, но его остановила одна мысль. В непонятных действиях и манипуляциях этого странного призрака не было ничего предосудительного, ничего, говорящего о злых намерениях. Задержать его? Он с улыбкой ответит: «Я пришел посмотреть, все ли у вас в порядке, господин капитан».
Сбитый с толку Ардан дал себе время подумать. В конце концов, вдруг это и в самом деле был один из подчиненных, движимый благими побуждениями? Вспомнилась знаменитая история Поля-Луи Курье [30] : ночлег у зловещих жителей Калабрии, нож, сверкнувший над кроватью, чтобы… срезать
30
П.-Л. Курье — французский писатель (1772-1825), автор политических памфлетов и «Писем из Франции и Италии».
Человек все еще находился в доме. Спустившись на первый этаж, он, вместо того чтобы выйти, прошел в гостиную, пересек столовую, открыл дверь на кухню, где затеял какую-то непонятную возню. Видимо, он что-то забыл здесь вчера вечером. Нет, решительно он пришел сюда вовсе не за тем, чтобы совершить убийство. А если наоборот, если неуверенность в себе и паника вдруг только что не дали ему совершить задуманное, когда жертва была в полной его власти, то сейчас они должны были побудить его бежать отсюда без оглядки, а отнюдь не разыскивать какую-нибудь забытую трубку.
На первом этаже все наконец стихло. Человек, должно быть, вышел через кухню и прошел через сад, а там земля влажная, и она, видно, приглушила его шаги.
— Черт бы побрал этого идиота! — выругался Ардан.— Он, наверно, спугнул того, кого я ждал, придется все начинать сначала.
Без десяти три. Он снова улегся и стал напряженно размышлять. Что-то все же не устраивало в этом вкрадчивом хождении взад и вперед незваного гостя. Но что именно?
И тут капитан вдруг почувствовал тот слабый, едва уловимый, но очень неприятный запах, который остался в этой притихшей комнате именно после шпиона — это и было оно, упущенное доказательство.
Ардан невольно сразу обо всем догадался. Рассерженный, взбешенный, он обругал самого себя последними словами. Действительно, как он не подумал об этом раньше? Все было слишком просто, до смешного. Он сам предоставил врагу удобный случай — все равно как если бы сам по своей идиотской глупости дал ему в руки капкан. Несколько минут назад виновный был тут, его можно было взять с поличным, возможно, безоружного. Достаточно было включить свет, наставить на него пистолет, и все было бы кончено.
Капитан решил проверить дошедшее до его сознания предположение. Он включил карманный фонарик. Да, попытка убийства была здесь налицо, она «красовалась» на столике у изголовья. Шпион не преминул оставить на нем небольшой пузырек с раствором мышьяковистой кислоты, который он похитил в аптечке, еще когда вечером готовил микстуру. Но он спрятал его подальше от глаз Ардана, за будильником. Мышьяковистая кислота — сильнодействующий яд, который капитан использовал раньше, когда малярия была у него в острейшей стадии, и сохранил флакон по глупости. Накануне вечером он объявил, что будет принимать лекарство еще, попросил налить ему стакан холодной воды. Вот в этот стакан с водой и была вылита половина содержимого пузырька с ядом.
Если бы Ардана нашли наутро мертвым, а на столе обнаружили яд, то после свидетельских показаний товарищей о случившемся с ним накануне приступе даже и вопроса не было о том, что этот несчастный случай официально припишут роковой оплошности, допущенной им в горячечном бреду. Отлично задумано.
Ардан содрогнулся. Даже если не повторится приступ лихорадки, можно просто захотеть ночью пить. Выходит, что он обязан жизнью своему обонянию и тому, что этот мерзкий запах так хорошо ему знаком. Яд — это оружие трусов и слюнтяев. Трудно вообразить, чтобы солдат мог…