Двойной капкан
Шрифт:
Блюмберг бросил догорающий листок на землю и растер подошвой.
— Как Пилигрим мог связаться с ним? — спросил Голубков. — Его телефонов нет даже в правительственных справочниках.
— Вероятно, сообщил Профессор. Остальное просто. Вульгарный шантаж.
— Пилигриму не дадут даже приблизиться к правительственному самолету. Его пристрелят, как только он выйдет из вертолета.
— Пилигрим очень предусмотрительный человек, — возразил Блюмберг. — Наверняка он потребовал гарантий своей безопасности. И получил их. Скорее всего, предупредил, что
— Джеф свяжется с канадской службой безопасности, и его арестуют в Канаде.
— Но он же этого не знает. Думаю, теперь вы поняли, для чего я все это вам рассказал. Ваш куратор ознакомлен с деталями акции?
— Лишь в самых общих чертах. Он отказался вникать. «На вашу ответственность».
— Его придется информировать обо всех деталях. И это станет немедленно известно нашему господину Икс. Дальнейшее нетрудно предугадать. Последует приказ немедленно скрытно изъять Пилигрима. Не арестовать, а именно секретно изъять.
— Компромат, — напомнил Голубков.
— Скополомин, пентанол, барбамил, амфетамин, нейролингвистика, технотронные методики. Сегодня нет человека, который мог бы противостоять достижениям современной науки. Лет двадцать назад это было еще возможно. Максимум через два часа Пилигрим выложит все. Компромат будет нейтрализован, где бы он ни хранился.
— И вся наша акция закончится пшиком, — подвел итог Голубков.
— Кроме единственного варианта. Вы поняли, какой вариант я имею в виду?
— Да, — хмуро кивнул Голубков. — Если мы введем куратора в курс дела не до, а после начала операции.
— Я не вправе давать вам советы. Это решать вам. И вашему шефу. Речь идет о вашей судьбе. Увольнение с разжалованием и без права на пенсию — не самый худший вариант.
— Речь идет не о нашей судьбе, — возразил Голубков. — Мы уже оставили в Чечне сто тысяч молодых ребят. И можем оставить еще. Вот о чем идет речь.
— Я не сомневался, что вы отдаете себе в этом отчет. У меня все, полковник. У вас есть вопросы ко мне?
— Нет.
— Тогда пойдемте. Ваш водитель уже наверняка нервничает.
Они пересекли березовый лесок и вышли на обочину шоссе.
— Кстати, — проговорил Блюмберг. — Вы помните расшифровку разговора Пилигрима с Рузаевым в Гудермесе? Пилигрим сказал тогда, что он взорвет станцию только в случае крайней необходимости.
— Помню, — кивнул Голубков.
— Я думаю, что он соврал. Мне это только что пришло в голову. Он взорвет ее. Как только вертолет отдалится в безопасную зону, километров на сорок.
— Смысл? — спросил Голубков. — После взрыва Рузаев лишится возможности ядерного шантажа.
— Не думаю, что проблемы Рузаева будут в этот момент волновать Пилигрима. А смысл простой. Акция отвлечения.
Начнется паника, и Пилигриму гораздо легче будет присоединиться к делегации и подняться на борт правительственного самолета.
— Под каким именем вы здесь? — спросил Голубков.
— Стэнли Крамер. Независимый журналист из Лондона. Правда, два человека знают меня и под другим именем. Рузаев и его советник Азиз Садыков.
— Под каким?
— Джон Форстер Тернер.
Голубков даже приостановился:
— Ну, Доктор, вы даете!
— А вы помните, полковник, откуда пошло это выражение? — поинтересовался Блюмберг.
— Нет.
— А я помню. Слышал еще мальчишкой, после войны. «А мы даем стране угля. Хоть мелкого, но до…» В общем, много. Удачи, Константин Дмитриевич. В любом случае я рад был познакомиться с вами.
— Не спешите меня отпевать, — буркнул Голубков и залез в «Волгу». — Разворачивайся. В Москву, — приказал он Валере.
— А как же… — Я уже отдохнул.
Нестерпимо хотелось курить. У первого попавшегося на глаза табачного киоска Голубков велел Валере остановиться. Минут пять стоял перед витриной, разглядывая пачки «Мальборо», «Честерфильдов» и «Лаки Страйк». Поколебавшись, купил черную пачку с двуглавым орлом и названием «Петр I». В машине закурил. Не ахти что, но вроде бы достаточно крепкие. И набивка нормальная. Машинально прочитал надпись на обратной стороне пачки: «Эти уникальные сигареты высшего качества воссозданы на основе элитных сортов табака, поставлявшихся ко двору Петра I из Европы, и способны удовлетворить самого требовательного знатока, верящего в возрождение традиций и величия земли Русской».
Голубков даже головой потряс. «А если я не верю в возрождение величия земли Русской? Значит, мне и курить их нельзя?»
Сюр!
III
"СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Пастухов — Голубкову.
Срочно.
1. Испытания радиовзрывателей проведены в полном соответствии с полученными инструкциями. Точно в 22.00 по московскому времени был подан инициирующий сигнал. Через тридцать секунд красные светодиоды взрывных устройств не загорелись. В 22.10 и затем в 22.30 сигнал был повторен. Результат тот же.
Неисправность пускового блока исключена. При нажатии кнопки зеленый светодиод загорался. Это свидетельствует, что взрывной сигнал был послан. Результаты испытаний оценить не могу, так как не располагаю достаточной информацией.
2. Воспользовавшись отъездом Генриха в Москву, я произвел скрытный осмотр его номера в гостинице. За кафельной облицовкой ванны были найдены два небольших целлофановых пакета. В одном из них находилась газовая зажигалка типа «Zippo» с золотой отделкой и монограммой Люси Жермен. О ее потере Люси сообщала накануне, при этом выражала крайнее огорчение. При разборке зажигалки был обнаружен вмонтированный в корпус мощный импульсный радиопередатчик. Блок питания передатчика отсутствовал.