Двойной капкан
Шрифт:
V
"СПЕЦСООБЩЕНИЕ Полковнику Голубкову от капитана Евдокимова.
Прибыли в Мурманск в 5.05. Обстановка спокойная. Борт Рузаева заправлен, стоит на резервной взлетной полосе. Исходные заняли. К приему гостей готовы".
"ШИФРОГРАММА
Срочно.
Джеф — Туристу.
Выявлен еще один покупатель пяти комплектов спутниковых радиовзрывателей и пускового блока. Он же арендовал частоту на четырех коммерческих спутниках «Орион». По кредитной карточке покупатель установлен: гражданин Германии Марио Камински, постоянно проживающий
Каким образом он сумел пронести тетриловые взрыватели сквозь защитные системы аэропорта, не установлено. От арестованного сообщника объекта П. Бэрри никаких данных о его связях с Камински не получено".
"СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Срочно.
Полковнику Голубкову от лейтенанта Авдеева.
Около 4.00, когда я оформлял выездной пропуск на КПП Кубинки, на территорию аэродрома въехали два автобуса в сопровождении двух джипов военной автоинспекции. Из автобусов высадилось около 50 офицеров из спецподразделения «Зенит». Один из них оказался моим знакомым по училищу. Он рассказал, что час назад их подняли по тревоге и привезли в Кубинку. Куда полетят, не знает, но, судя по утепленному камуфляжу, куда-то на Север. Возможно, в Мурманск, так как перед отправкой начальник штаба запрашивал, открыт ли мурманский аэропорт..
Предполагает, что будет проводиться какая-то крупная антитеррористическая операция особой важности, так как руководит группой сам командир «Зенита». Для них срочно готовили военно-транспортный самолет «Ан-10», бортовой номер 84322.
Время вылета выяснить не удалось. Счел необходимым сообщить вам данную информацию, так как это может быть связано с операцией «Капкан».
"СПЕЦСООБЩЕНИЕ
Срочно.
Капитану Евдокимову от полковника Голубкова.
Постарайся узнать у диспетчеров время прибытия в Мурманск борта из Кубинки.
«Ан-10», номер 84322. Информацию немедленно сообщи".
Глава двенадцатая. Час "Ч"
I
5.40 Как все-таки быстро устанавливается иерархия в любом человеческом сборище. В тюрьмах, говорят, вообще мгновенно. В армии — само собой. Да и в любой толпе.
Только что, казалось, была однородная масса, а вот уже и лидер прорезался, и приближенные к лидеру, и статисты, и даже шестерки-изгои. «Каждый сверчок знай свой шесток». И знает. Без всякой подсказки.
Как и положено людям второзначимым, обычной охране, в которую мы превратились, выполнив свою основную функцию. Док, Боцман, Муха и я расположились в приемной, разделявшей кабинеты директора и главного инженера АЭС. О былом богатстве и престижности атомной энергетики говорили лишь обшитые дубом стены да добротная канцелярская мебель, которая сегодня, в царстве современных офисных интерьеров от лучших мировых фирм, выглядела вполне убого. Даже компьютера не было — на столике секретарши стояла обычная механическая «Оптима», а на хилых ножках
Рузаев со своим черноусым советником Азизом Садыковым, Генрих и корреспонденты коротали время в кабинете директора станции. Мы тоже, конечно, могли бы там сидеть, никто нас не гнал, но тут-то и сработал инстинкт сверчка. Мы вполне охотно ему подчинились. Так-то оно было и лучше, лишняя напряженка раньше времени нам была ни к чему. Пару раз из кабинета выглядывал Генрих. Один раз молча оглядел нас. На второй спросил:
— Где Артист?
Я лишь пожал плечами:
— Шляется где-то. Смотрит, все ли в порядке. Или просто пошел размяться. Нудное, оказывается, это дело — захватывать атомные электростанции. Больше я, пожалуй, на такое не подпишусь.
Генрих скрылся за дверью. Я повернулся к Доку:
— А теперь расскажи-ка нам про свою стажировку. Где ты ее проходил и чему тебя там учили?
— Да, очень интересно, — поддержал меня Муха.
Док как бы даже слегка смутился, но все же ответил:
— Ну, как вам сказать… На Кубе.
— Ух ты! — восхитился Муха. — Как тебя туда занесло?
— Да просто. Купил путевку в турагентстве и полетел, А там… Ну, договорился насчет стажировки. И прошел курс. Четыре месяца. По полной программе.
— Там же перезрелый социализм. Чему они могли тебя научить? — удивился Боцман. — Особенно в полевой хирургии.
— Полевой хирургии я и сам бы мог их поучить. У нас эта школа повыше классом. Но кое-что они умеют лучше нас. В общем, я прошел курс в их учебно-тренировочном центре. Где готовили кадры для национально-освободительных движений. Как нынче у нас говорят — террористов. И сейчас готовят. Правда, поменьше.
— Господи Боже мой! Зачем тебе это было надо? — спросил я.
— Видите ли, ребята… Я чувствовал себя как-то неловко. Вечно вам приходилось меня подстраховывать. Вот я и решил… Поучиться, в общем.
— Чему же тебя там учили? — поинтересовался Муха.
— Всему. Десантирование. Взрывное дело. Современные средства связи. Тактика подводных операций. Ну, стрельба, рукопашный бой, это само собой. И через день — марш-броски с полной выкладкой. Сержант был — страшная сволочь. Но дело знал.
Перед отъездом я все же набил ему морду. Чем и доказал, что его уроки не прошли даром. А я недаром платил бабки.
— Сколько? — спросил я.
— Много, Серега. Двадцать штук. Баксов.
— Ну даешь! — ахнул Боцман. — Как же тебя туда приняли?
— Ты же сам сказал, что там социализм. А при социализме за бабки можно все, только плати.
— Да, Док, теперь мы видим, что ты действительно любознательный человек, — заключил я.
— Есть у меня этот недостаток, — покорно согласился Док.
Появился Генрих, сделал мне знак выйти в коридор и тут повторил прежний вопрос:
— Где Артист?
— Да что вы пристали ко мне с этим Артистом? — удивился я. — Вам он нужен? Так и скажите. Сейчас узнаю.
Я включил «уоки-токи»: