Двойной шантаж

Тиган Линетт

Оля последнее время подавлена, а когда я хотела навестить её в мастерской — отказала. Впервые. Она ничего не скрывала, но эмоционально закрылась и не нагружала меня своими заботами… Выставка — это не просто подарок. Я хочу снова видеть её сверкающие глаза и желание творить. Ей давно нужно дать волшебный толчок и начать жить в удовольствие себе, а не кому-то.

Это моя поддержка: без сентиментальности, правильно вложенные инвестиции и пару крепких словечек, чтобы она не свернула с этого пути. По-другому я не умею.

— Не

волнуйся. Это тебе на три дня рождения вперед, — я смеюсь, когда она сжимает меня до хруста в ребрах. Ненавижу сентиментальность, но рядом с Олей, самой светлой и наивной девочкой, я позволю себе улыбаться и верить в чудо. — Ну всё, хватит! Иди принимай свои честно заработанные подарки!

Оля, как бабочка, порхает дальше. Любезно уделяет внимание каждому, заразительно смеется и настоятельно рекомендует мне не отказывать в шампанском.

— Тётя Вика, а почему мама надела голубое платье, а ты красное? — любопытничает Лёва, несколько смущенно то опуская, то поднимая свои небесные глазки. Присаживаюсь, чтобы казаться равной малышу.

— Лёва, прекрати меня называть тётей. Разве мы не друзья? — я улыбаюсь и легонько щелкаю парнишку по носу.

— Вика, так почему? — он допытывается.

— Потому что каждый из нас имеет индивидуальный вкус и стиль. Вот, например, твоя мама напоминает ангела — добрая, ласковая и нежная женщина. Голубой — цвет неба, где обитают ангелы, — говорю я, заинтересовывая малыша беседой с рассуждением. — Ты тоже напоминаешь ангелочка, — поправляю его голубую бабочку.

— А красный тогда что значит? — он удивленно смотрит на моё платье.

— Наверное… — задумываюсь, стараясь сгладить острые углы моей метафоры, которые сейчас созрели в моей голове. Ну не говорить же малышу, что я демон? Хоть на самом деле иногда в него и воплощаюсь. — Красный — это многогранный цвет, который может вместить в себя любовь и ярость. Ты видел когда-нибудь, как дразнят быка до ярой злости? — стараюсь перевести тему.

— Быка? Нет, — хмурится парнишка, задумавшись.

— Чтобы показать представление, человек выходит на поле и машет перед быком красной тряпкой. Тогда бык злится и мчится на красную ткань.

— Так тебе нравится махать красной тряпкой или тебе нравится бегать за красной тряпкой? — спрашивает малыш, вогнав меня в ступор своим глубоким вопросом.

— Сама не знаю, — признаюсь я. — Иногда я могу злиться, а иногда меня намеренно злят. По-разному, — пожимаю я плечами.

— Ты не злая, — неожиданно резко протестует Лёва, в упор пронизывая меня своими голубыми глазами.

— Спасибо, Лёва, — целую ангелочка в щеку, от чего он моментально зарделся и постояв ещё несколько секунд дал дёру к своим бабушке и дедушке.

Я подхватываю со стола пиалу с клубникой, обновляю бокал шампанского и присаживаюсь в уютное кресло.

Отдыхаю. Впервые за эти три недели позволяю себе расслабиться, но задумываюсь о предложении

Тимура Давидовича в серьез. Слишком много положительных моментов: новый опыт, отличное портфолио, удвоенная зарплата… Деньги сейчас всегда кстати.

Рядом возле меня звонит телефон на диване. Не мой, а Оли, который беспечно оставила. Отставляю свои лакомства и беру смартфон, удивленно прочитав имя входящего контакта — «Титова Кадровик». Мало вероятно, что отдел персонала решил поздравить штатного сотрудника после шести часов вечера в пятницу… Меня кольнуло плохое предчувствие.

Окликаю именинницу и передаю ей телефон. Её выражение лица меняется, и она тоже удивляется, отойдя в сторону от гостей. Я остаюсь неподалеку, замечая, как мгновенно Оля напрягается и растерянно смотрит на меня. Она нуждается в поддержке.

Я подхожу к ней, крепко сжав её левую ладонь, которая оказалась ледяной.

— Хорошо. Я заберу документы в понедельник. Всего хорошего, — сдержанно благодарит, сквозь зубы.

— Что случилось? — я заглядываю в её глаза, которые безумно мечутся из стороны в сторону, а она судорожно выдыхает. — Оля?

— Меня уволили, — глухо говорит подруга, поникнув.

— Чушь! Твоё увольнение не могло быть согласовано без меня, — я ободряюще улыбаюсь, предполагая какую-то ошибку или чью-то идиотскую шутку.

— Меня правда уволили. В понедельник я забираю документы из департамента кадров, — твердит Оля, нахмурившись.

— Кто дал распоряжение? — спрашиваю, но услышать ответ не хочу.

— Сверху, — она напрягается, а затем резко вскидывает подбородок, впиваясь в меня взглядом. — Отличный подарок на день рождение, — с горечью замечает подруга, сжав телефон до побелевших костяшек.

— Громов, — рычу я.

Ах ты, сукин сын!

Вот, почему он сегодня себя так вел — сдержанно и отстранённо. Я только допустила мысль, что он всё понял, осознал и снова переключился на Анечку, а нет, подло подсидел и ударил в спину, причем не меня, а мою близкую подругу! Единственную!

— Успокойся. Он действовал не со своей подачи, — горько усмехнулась Оля, схватив с ближайшего столика бокал шампанского.

— Как же! — фыркаю я.

— Вика, — она выпивает бокал шампанского залпом. — Это Уваров. Тимур Давидович просто посодействовал, по дружбе, видимо.

— Уваров? С чего ты взяла? — теперь я совсем недоумеваю.

— Утром курьер принес роскошный букет роз от его имени. В открытке он поздравил меня и пообещал отправить меня на заслуженный отдых. Он приложил недельный отпуск в Грецию, а вылет назначен в понедельник после полудня, — она качает головой, будто не верит в происходящее. — Он даже со временем заморочился, лишь бы я успела забрать документы из отдела кадров…

— Причем здесь курорт в Грецию и увольнение? Разве это не круто — отдохнуть в Греции? А увольнение — это точно не круто, детка.