Двойной удар
Шрифт:
Первый трудный вопрос задал Тим Пулмен с четвертого канала.
— Детектив, вы подтверждаете существование убийцы-подражателя? Или это просто предположение?
Услышав его, я подумал, что он не слушал заявления Бри, но она терпеливо повторила все сначала:
— Тим, улики указывают на подражание, но мы не можем ничего исключать, продолжаем изучать полученное сообщение. Этим занимается и ФБР. Поверьте, все работают сверхурочно.
— Под сообщением вы имеете в виду то, которое появилось в «Сириел таймс»?! — выкрикнул кто-то сзади.
— Да, Карл. Как я сказала минуту назад. Ты прослушал?
Карла не смутила легкая язвительность
— Детектив, можете объяснить, почему этот вебсайт остается в сети, несмотря на настойчивые возражения семей убитых? В чем тут дело?
О семьях убитых нам ничего не сказали, поэтому я пристально наблюдал за Бри, готовый вмешаться, если она того захочет.
— Нам нужно сохранить возможность диалога со всеми подозреваемыми в этих убийствах. Нам на руку прямая связь с ними, и, чтобы побыстрее раскрыть это дело, мы решили не закрывать никакие существующие каналы. В том числе и этот веб-сайт.
— Черт возьми, надо закрыть его немедленно! — раздался сзади гневный выкрик. Головы и телекамеры повернулись туда. Я увидел Альберто Рамиреса. Ах черт! Его дочь Лидия была убита на мосту над парковой дорогой.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
Голос убитого горем отца был сдавленным, но без дрожи.
— Почему вы не думаете о моей Лидии? И ее несчастной матери? И трех сестрах? Почему мы должны терпеть эту мерзость после того, что случилось с нашей семьей? Что вы за люди?
Пока Рамирес говорил, никто из репортеров не задавал вопросов. Ситуация им нравилась, чего не скажешь о столичной полиции.
— Мистер Рамирес, — сказала Бри. Я был рад, что она узнала отца убитой девушки и обратилась к нему по фамилии. — Мы очень сожалеем о вашей утрате. Я бы хотела поговорить с вами об этом сразу же после пресс-конференции…
Какой-то невидимый барьер сдержанности и протокола рухнул, и на Бри со всех сторон посыпались вопросы.
— Политика столичной полиции заключается в том, чтобы пренебрегать мнением общественности? — осведомился какой-то молодой умник из «Пост».
— Как вы собираетесь предотвращать дальнейшие подражания?
— Безопасно сейчас жить в Вашингтоне? И если нет, то почему?
Я нашел выход: подался к Бри и слегка постукал пальцем по наручным часам. Прошептал:
— Время истекло. Кормление зверей в этом зоопарке закончено.
Она кивнула и подняла руки, прося внимания.
— Леди и джентльмены! Это все вопросы, на которые мы пока можем ответить. Мы постараемся информировать вас как можно полнее и как можно чаще. Спасибо за терпение.
— Моя дочь мертва! — кричал сзади Альберто Рамирес. — Моя девочка погибла у вас на глазах! Моя Лидия мертва!
Это было жуткое обвинение, но оно выглядело справедливым — по крайней мере для репортеров. Хотя большинство из них понимали, что мы ищем иголку в стоге сена, они не напишут это — предпочтут свою версию, лицемерную и тупую.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
Кайл Крейг снова был в пути, возбужденно несся сквозь время, пространство и собственную фантазию. Он ехал на восток, проносящиеся мимо однообразные фермы с полями охлаждали его разгоряченную голову. Потом — наконец — въехал в Айова-Сити, окруженный холмами, лесами, живописный и привлекательный университетский
Через полчаса он нашел главное здание библиотеки Айовского университета, расположенное на восточном берегу Айова-Ривер на Медисон-авеню. Ему потребовалось предъявить одно из нескольких имевшихся у него удостоверений, потом получить компьютер, которым сможет какое-то время пользоваться. Аккуратный, тихий читальный зал в самый раз подойдет ему.
Кайл знал два способа отправить сообщение ПУ. Для более сложного требовалось использование стенографии — это означало отправку сообщения, скрытого в фильме или аудиофайле. Он не думал, что сейчас нужно прибегать к таким сложностям. Никто как будто бы не знал о его отношениях с убийцей в округе Колумбия. Или, насколько ему было известно, с убийцами.
Кайл избрал более быстрый, более простой способ. Он знал от Мейсона Уэйнрайта, своего бывшего адвоката и преданного поклонника, где и как найти ПУ. Отпечатал www.myspace.com, потом щелкнул на одном из имен в «Cool New People». Все очень просто.
Затем отпечатал сообщение ПУ, стараясь выбрать нужный тон:
«Приятно быть снова свободным, свободным в том смысле, который способны понять только ты и я. Возможности наши теперь безграничны, тебе не кажется? Я восхищаюсь твоим искусством и утонченным умом. Внимательно следил за каждым событием — насколько это было возможно в тех обстоятельствах. Теперь я на воле и хотел бы встретиться с тобой лично. Сообщи, так ли это желательно для тебя, как для меня. Думаю, вместе мы сможем действовать еще лучше».
Кайл Крейг скрыл свое истинное отношение к ПУ. Ему хотелось бы назвать убийцу словом «дилетант».
Или, если быть более любезным, «подражатель».
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
Никто не сидевший в тюрьме с максимальной изоляцией не мог быть понять его нынешних чувств. Той ночью в Айова-Сити Кайл Крейг — в другой протезной маске — бродил по городу, осматривал достопримечательности и просто наслаждался своим нынешним положением.
Он обошел территорию университета, располагавшегося на обоих берегах реки. Там было много хороших магазинов одежды, книжных, ювелирных, невероятное количество мест, где можно хорошо поесть и выпить. Обнаружил нечто интересное — литературную дорожку на Айова-авеню, украшенную бронзовыми панелями с цитатами из произведений «связанных с Айовой» писателей: Теннесси Уильямса, Курта Воннегута, даже Флэннери О’Коннор, которую любил, поскольку считал ее забавной и слегка помешанной.
В начале десятого Кайл зашел в бар, именуемый «Святилище». Выглядел он так, чтобы понравиться не только студентам, но и взрослым, то есть особенно не выделялся. Внутри было множество стенных панелей и кабинок, похожих на отгороженные места в старой церкви. И действительно, клиенты здесь взрослые.
— Да, сэр. Что вам подать? — услышал он, едва сел за стойку.
Бармен выглядел так, словно был студентом местного университета и после выпуска решил остаться в городе, и это Кайлу представлялось разумным выбором. Коротко подстриженные белокурые волосы с модной челкой спереди. Лет двадцати пяти. Совершенно тупой, судя по выражению глаз и широкой приветливой улыбке.