Двойня для генерального
Шрифт:
— То ты больше никогда мне не поверишь, — озвучивает вслух то, что я хотела сказать.
— Именно! — подтверждаю. Вижу, как лукавая улыбка расползается у Илларионова на губах.
— Понравится, — опять начинает засыпать. — Я в этом уверен.
Открываю лист. Читаю. И не могу поверить глазам! Матвей сделал то, что я считала совсем невозможным!
Любой бы пальцем покрутил у виска! Совершенно любой! Никто бы даже браться не стал, не то, что поверить! Перечитываю ещё раз. Потом ещё. И ещё.
— Этого не может быть, — шепчу.
— Это правда, —
Подскакиваю с места, бросаюсь к нему на шею.
— Спасибо! — шепчу. Эмоции переполняют.
Слезы от счастья и облегчения льются из глаз, забирают с собой весь пережитый страх и горе.
Нет! Я не дочь Апрельского! Я папина дочь. Зайцева самая настоящая!!
— Но…Как?? — не понимаю. Каша в голове. — Как такое вообще возможно?!!
— Сделай мне кофе, тогда расскажу, — просит меня. — Я еле сижу.
— Лежишь, — поправляю его.
— Лежу, — ухмыляется. — Так кофе сделаешь? — приоткрывает один глаз.
— Пойдём, — поднимаюсь с шезлонга. Зову за собой.
Приходим на кухню, Матвей садится на стул. Хорошо, что это не табуретка! Иначе бы упал.
Мне с какой-то стороны даже стыдно его в таком состоянии мучить расспросами, но я сама понимаю, что до утра не дотяну.
Быстро, насколько это возможно в масштабах трёхметровой кухни, нахожу турку и молотый кофе. Варю крепкий ароматный напиток, наливаю в чашку, ставлю на стол.
— Держи, — обращаюсь к Матвею. Он с трудом вырывается из дрёмы.
— Спасибо, — делает глоток, морщится. — Крепкий какой, — смотрит на меня хитро. — Специально такой сделала?
— Чтобы ты на полуслове не уснул, — подтверждаю.
— С чего хочешь начать? — задаёт самый странный на мой взгляд вопрос.
— С начала! — заявляю бескомпромиссно.
— Хорошо, — обречённо произносит. — Но лучше тебе всю правду услышать не от меня.
— А от кого? — не понимаю.
— Марина! Заходите! — громким голосом зовет Матвей. Поворачиваю голову вбок и теряю дар речи.
Глава 48. Света
— Мама? — произношу на выдохе, стоящая женщина в дверях кивает в ответ. Глазам не верю. Моргаю.
Нет! Это точно она!
— Мама! — подскакиваю с места, несусь к двери. — Мамочка! — развожу руки в разные стороны, обнимаю её.
Чувствую такие же крепкие объятия на своей талии.
— Доченька, — говорит сквозь слезы. Крепко прижимает меня к себе. — Родная моя, — всхлипывает. — Наконец мы встретились! — гладит меня по голове, по волосам, слегка отстраняется. — Какая ты у меня красивая стала, — улыбается сквозь слёзы.
Мама жива. В голове не укладывается! Счастье-то какое! У меня мама не умерла!
— Но… как? — перевожу взгляд с мамы на Матвея и назад. — Как такое возможно? — голос дрожит, глаза разбегаются в разные стороны. Снова её обнимаю. Родное и такое необходимое тепло наполняет душу.
— Мама тебе чуть позже расскажет, — произносит усталым голосом мой мужчина. — История долгая, ночь за окном. Спать пора, тебе силы нужны, завтрашний день будет
— Почему? Что вы задумали? — меня словно закручивает в водоворот. Противостоять попаданию в него невозможно.
— Нам нужно будет подъехать к следователю, — Матвей трёт переносицу, на пару секунд закрывает глаза. — На Апрельского возбудили уголовное дело, нужны свидетельские показания каждого из нас.
— А мы здесь при чём? Меня он не касался ни разу, — хмурюсь. Откровенно не понимаю почему я потребовалась.
— Касается, — ехидная ухмылка появляется на его губах. — По его указке тебя лишили не только недвижимости, но и всего наследства.
— Какого наследства? — смеюсь. — Там от бизнеса ничего не осталось!
— Ты в этом настолько уверена? — Матвей не отрывает от меня пристального взгляда. Смотрю на мужчину и теряюсь.
— Отец был на грани банкротства, — начинаю объяснять Илларионову то, что мне известно уже давным-давно. — Мачеха неоднократно искала денег на лекарства для него, управлять делами было некому. Поэтому да, я уверена в своих словах.
— Зря, — продолжает вносить смуту в моё сердце.
— Практически всё состояние, которое есть у Геннадия, получено благодаря компании, которая должна была после смерти Миши отойти тебе, — встревает в наш разговор мама. — Он знал, что умрёт и составил завещание. Таня в нём фигурировала лишь как управленец и представитель твоих интересов до получения тобой диплома о высшем образовании.
— Подожди, — выставляю руки вперёд. — Мне ничего не досталось! Даже твоя квартира и дом, который папа построил вместо бабушкиной дачи и те достались не мне!
— Милая, — печально вздыхает. — Тебя обманули. Геннадий хотел получить бизнес Миши и забрал его. Он подделал завещание, как ты этого не понимаешь?
— А сейчас я совершенно всего не понимаю! — вспыхиваю. — Совсем недавно я в одиночку растила детей, едва сводила концы с концами и впахивала так, что не каждый мужчина сможет. Потом в мою слаженную, хоть и сложную жизнь ворвался Матвей. Перевернул её вверх тормашками, — начинаю переходить на повышенные тона. Сил сдерживать бушующие эмоции у меня не осталось. — Теперь выясняется, что моя мама жива! — поворачиваюсь к ней лицом, в глазах стоят слёзы. — Я оплакивала тебя всю свою жизнь. Страдала, — всхлипываю. — Ты хоть понимаешь, как сильно была мне нужна? — слёзы текут по щекам, пытаться их удержать уже бесполезно.
— Милая, я не могла иначе, — шепчет. Голос её тоже подводит. — Прости, — прижимает руки к груди. — Никто не должен был знать, что я жива.
— Да лучше бы ты погибла! — бросаю в сердцах и выскакиваю из кухни. Выбегаю на улицу, несусь куда глаза глядят.
Мне плохо. Сердце разрывается на части от боли, ком в горле мешает дышать. Не вижу куда бегу. Да и плевать мне на окружающих с высокой колокольни.
Моя мама жива! Блин! Моя МАМА! Воскресла из мертвых в тот момент, когда я научилась жить без неё. Когда я состоялась, как личность, как женщина. Когда я сама уже стала мамой!