Двойня после развода
Шрифт:
– Ну я тебе сейчас покажу.
Наступает на меня, а я со смехом отступаю и врезаюсь в стену. А Наиль пользуется моментом и запирает меня в клетку из рук, нависает, опасно сверкая глазами.
Упираюсь руками в его грудь, и ладони обжигает ощущение его кожи.
– Ты специально нарываешься? – слишком уж нежно начинает.
Практически урчит, сокращая расстояние между нами и оказываясь со мной глаза в глаза. А я дышу через раз, просто смотрю в такое родное и – черт! – любимое до сих пор лицо.
Глупо отрицать. Люблю
– Какой же ты гад, Таранов, – шепчу от беспомощности.
Потому что не могу сопротивляться ему. И он этим нагло пользуется, вот уже много-много лет. И каждый раз я попадаюсь на это все.
– И почему же я гад, Мариш? – его шепот ласкает слух. – Почему? Потому что рядом? Потому что хочу быть рядом?
Мотаю головой.
– Потому что целовать хочу только тебя? – продолжает свою пытку.
– Пользуешься мной…
Это все, на что у меня хватает сил, и я тут же жалею о своих словах. Потому что его глаза опасно сужаются, а я оказываюсь в тисках из его рук и совсем уже перестаю дышать.
– Пользуюсь? – быстро облизывает губы и качает головой. – Это ты пользуешься моими слабостями, а я и не пытаюсь сопротивляться.
И он больше не говорит ни слова. Целует. Нагло и жадно, полностью поглощая мою волю. Вторгается в рот настойчиво и так по-хозяйски, а я не нахожу в себе силы оттолкнуть. Только слабо ударяю по плечу и тут же повисаю у него на шее. Впиваюсь когтями в его спину, не боясь оставить следы на его коже.
– Маришка, – шепчет он между ласками, – я скучал по тебе.
И тут нас выводит из вакуума, в котором мы, похоже, оказались оба, грохот, разнесшийся по дому.
Наиль отступает и непонимающе хлопает глазами. Я же вижу источник грохота: упавшую коробку и рассыпавшиеся по полу части кровати.
– Кажется, нам намекают, что мы отвлеклись. Давай, папочка, за дело, – хлопаю в ладоши.
Наиль не скрывает широкую улыбку. Наклоняется ко мне и быстро целует.
– Мне нравится, когда ты меня так называешь, ангел.
Выходит и возвращается с чемоданчиком, отчего у меня чуть ли не падает на пол челюсть.
И правда, есть шуруповерт.
Мы ковыряемся до трех ночи, я с трудом уже моргаю и боюсь уснуть, просто упав на пол. Наиль же скрупулёзно все собирает и устанавливает на нужные места, пока я приваливаюсь к большой плюшевой игрушке и лениво за ним наблюдаю.
И сквозь сон ощущаю, как меня отрывают от этой самой игрушки. Сонно что-то бормочу.
– В кроватку тебя несу, милая. Не позволю своей женщине спать в обнимку с игрушкой. Как минимум со мной.
Угукаю и утыкаюсь в его теплую шею.
– Из тебя получается хороший папа, Таранов, – шепчу сквозь сон и ощущаю, как по его коже рассыпаются мурашки.
– Я очень стараюсь.
Меня укладывают, заботливо прикрыв одеялом. И я тут же проваливаюсь в сон, а просыпаюсь в обнимку… нет, не с игрушкой.
С
– Спи уже, а.
– Я к се…
– Черта с два. Ты спишь со мной, – бурчит и переворачивается на бок, прижимая меня к себе двумя руками.
Чтоб уж наверняка не дернулась. Ну а я что? Мирюсь со своей участью и снова проваливаюсь в сон.
Глава 33
Наиль
– Наиль Рашидович, – в мой кабинет после короткого стука врывается ураган по имени Арсений, – это просто пушка-бомба.
Вопросительно выгибаю бровь и терпеливо жду, пока он объяснит, какого хрена он вот так вламывается и что он сейчас имеет в виду?
Но вместо адекватного объяснения он плюхается в кресло напротив меня и показательно открывает ноутбук, что-то там выстукивая на клавиатуре.
Откидываюсь на своем месте и приказываю себе ещё немного потерпеть, а потом уже устраивать разнос этому пиарщику.
Арсений бегает глазами по экрану и хмыкает, а потом разворачивает его ко мне. На нем какие-то графики, пытаюсь с лету вникнуть, но пока получается плохо. Фамилии и имена, разноцветное все, диаграммы, точки, стрелочки.
– Так, ладно, я не могу пока въехать. Это что? – киваю на монитор.
– Это, это наш пропуск в администрацию, – довольно выкрикивает и потирает ручки, – это просто отличный результат после нескольких дней в роли ответственного мужа и отца.
– Арсений, мать твою, ты можешь с самого начала мне все рассказать? И я, обещаю, тоже разделю твою радость, если повод будет реальным.
Арсений вскакивает со своего места и начинает нарезать круги по моему кабинету, пока я терпеливо наблюдаю за его перемещениями.
На пятом круге он сдается и выдыхает. Разворачивается ко мне лицом, упирает кулаки в поверхность стола.
– Это графики, которые показывают, как выросла ваша популярность и ваша репутация и как изменилась репутация остальных претендентов. Как вы видите, ваша кандидатура поднялась очень даже прилично по сравнению с остальными.
Вздергиваю бровь, возвращаю взгляд на экран, непроизвольно отыскивая Лапина, и довольно ухмыляюсь, когда вижу, что у него этот самый рейтинг снизился и теперь он позади меня.
– В общем, – продолжает мой пиарщик, – надо двигаться дальше в выбранном направлении. Ещё нужно будет организовать встречу возле вашего центра реабилитационного и семейные посиделки, благотворительную акцию с вашими дочками…
Он воодушевленно перечисляет, а я вот не готов разделять его энтузиазм.
И тут меня пронзает воспоминание, как я обещал не втягивать в эту гонку своих детей. И сейчас мне представляется отличная возможность сообщить об этом Арсению и сказать, чтобы он поменял тактику.