Двойные неприятности
Шрифт:
— Они не причинили тебе вреда, Келли?
Она покачала головой:
— Нет. Они...
Хлопнула дверь черного хода.
— Вот. — Я сунул ей в руку свой кольт, повернулся, поискал глазами валявшийся в траве револьвер Кэнди и нашел; я схватил его как раз в тот момент, когда где-то поблизости взревел мотор. Звук доносился оттуда, куда убежал Минк.
Я что есть мочи кинулся за угол, но двигатель набирал обороты, я слышал его шум, становившийся все слабее и слабее.
Я заметил мелькнувший в двух кварталах от меня синий автомобиль, а потом — задние красные сигнальные
Теперь я был не в силах их догнать. И мне надо было удостовериться, что с Келли действительно все в порядке. Я вернулся к ней. Когда я подошел поближе, она, не задумываясь, бросилась мне навстречу и повисла у меня на шее. Я крепко прижал ее к себе. Ее била дрожь. Думаю, и меня самого — тоже.
В соседних домах стали зажигаться огни. Кто-то окликал нас, что-то крича. Я не обращал на них никакого внимания.
Я обнимал Келли.
Я ехал в своем «кадиллаке» по шоссе, держа путь в Голливуд, но никуда конкретно. Кляня на чем свет стоит Минка и Кэнди и конечно же Рейгена. Келли сидела рядом со мной на переднем сиденье.
Незадолго до этого на выстрелы примчалась полицейская патрульная машина, оснащенная радиосвязью. Я поведал им свою историю, а Келли — свою. Если Минка и Кэнди схватят, мне сообщат. Мы с Келли как раз беседовали об этом.
— Эти бездельники ничего тебе не говорили, а? — спросил я.
— Нет. Когда я открыла дверь, они просто ворвались внутрь.
Кэнди держал меня, а Минк впопыхах обыскивал дом. Я слышала, как звонит телефон, но, естественно, они не позволили мне ответить на звонок. Должно быть, они искали то, что взял Браун.
— Теперь уже в этом нет никаких сомнений. Я до сих пор так и не выяснил, что это было, однако уверен — нечто весьма важное, а не «всякая чепуха», как сказал мне Рейген.
— Именно к нему они и собирались меня отвезти, мне кажется. Кэнди сказал Минку, что они не могут оставить меня дома и что Рейген наверняка захочет меня допросить. Именно так он и выразился: «допросить».
Она машинально потерла руку. В свете приборной доски я увидел синяки на внутренней стороне предплечья — там, где жирные пальцы Кэнди держали ее. Я мысленно представил себе синяки, но более крупные, более темные, и не только на руке, но и на теле Кэнди.
— Куда мы едем? — спросила Келли.
— Просто едем, и все. Нужно было непременно увезти тебя оттуда.
Впереди, справа от нас, был поворот на бульвар Сансет, и я сказал:
— Мы можем поехать ко мне, если, конечно, ты не предпочтешь отель. Главное сейчас — сменить твое местопребывание.
— Я никогда не была у тебя дома.
— Сейчас у тебя есть шанс.
— И я им воспользуюсь.
Десять минут спустя я припарковался на Норт-Россмор перед отелем «Спартан-Апартмент». Мы вышли из машины и вошли в отель. Я справился у портье, не звонил ли мне кто-нибудь. Нет, никто не звонил, и Алексис Фрост тоже не звонила.
Мы поднялись на второй этаж, где находились мои апартаменты. Келли сразу же заметила два аквариума с тропическими рыбками слева от двери. Я включил аквариумную подсветку, и многоцветье красок, казалось, вот-вот хлынет
— Он — самое замечательное существо, которое я когда-либо видела, — сказала Келли. Она указывала на единственного в аквариуме ярко-синего бетта спленденс, его длинные брюшные и хвостовые плавники струились в воде, а яркие грудные и пятнистые спинные мерцали.
— Волшебный, верно? — спросил я. — Вырастил этого дьяволенка своими собственными руками. Из икринки, которую едва можно разглядеть невооруженным глазом.
— Из икринки? Хочешь сказать, что ты высидел его, как наседка?
Я ухмыльнулся:
— В некотором смысле. Не могу сказать, что высиживал его в течение двух недель, но уж точно заботливо кормил его дафниями, морскими креветками, яичным желтком и всякой другой снедью. Отобрал лучших самца и самочку — васильково-синих. Предоставил им все самое лучшее, включая и аквариум вместимостью пятнадцать галлонов подкисленной воды. — Я снова посмотрел на Келли. — Конечно, я не хочу приписывать успех только себе одному. Рыбки тоже постарались.
Келли мне улыбнулась, зеленые глаза с паволокой сверкнули.
— Боже мой, — сказала она своим спокойным, тихим голосом. — Я и не думала, что у тебя столько талантов! Мне следовало бы прийти сюда раньше.
— Конечно, Келли. Ну, однажды я пытался скрестить большую черную моллинезию и маленького белопезакс белизапус, но они только очень разозлились, и все. А вот если бы это сработало...
— Я не это имела в виду.
Келли была в той же самой одежде, которую я видел на ней, когда навестил ее днем. Определенно Минк и Кэнди не дали ей времени переодеться. Платье из зеленого джерси облегало ее стройную фигуру, но не слишком плотно, а так, словно мягкая ткань ласково касалась ее нежной кожи.
— А почему, — поинтересовался я, — мы разговариваем о рыбках, интересно мне знать?
— Просто я никак не могу тебя остановить.
— Выпьем?
— Звучит заманчиво. У тебя есть скотч?
— Будет тебе скотч.
Я приготовил ей скотч со льдом, а себе — бурбон с водой.
Когда я снова вошел в гостиную, Келли сидела на громадном диване, бросая косые взгляды на обнаженную красотку над камином. Странно, но почти все женщины поглядывают на Амелию косо. И редко смотрят на ее лицо... хотя, возможно, я не совсем точно характеризую отношение женщин к Амелии. Судя по выражению лица Келли, я понял, что завоеванное мною в ходе разговора о рыбках ее уважительное отношение заметно померкло. Возможно, ей это неизвестно, но выращивать рыбок гораздо труднее, чем таких вот Амелий.
Тем не менее, Келли воздержалась от комментариев.
Я вручил ей бокал, глотнул бурбона с водой и воспользовался телефоном. Звонки моим осведомителям ничего не прояснили ни в отношении убийства Брауна, ни в отношении исчезновения доктора Гедеона Фроста. Я несколько раз звонил в штаб-квартиру «Братства грузоперевозчиков», Рейгену домой, попытался разыскать Минка и Кэнди, но и тут не преуспел.
Впрочем, и так было ясно, что по крайней мере сегодня ночью они постараются избегать мест, где я могу их настичь.