Двойные неприятности
Шрифт:
— Куда полетят?
— На встречу, в воскресенье ночью. С Сэндом... Аббой... окончательная договоренность...
Он закашлялся, плевки теплой крови из его рта попали мне на лицо. Я сглотнул, но не отстранил уха от его губ.
— Куда, Минк? Куда?
— За городом. На Бен... — Голос его прервался. И затих.
Затих навсегда.
Я медленно встал, отер щеку мокрой от дождя рукой и подставил ее под капли дождя. Теперь ничто не нарушало тишину ночи. Я вспомнил об Алексис и несколько раз окликнул ее, но ответа не последовало.
Скользя по жидкой грязи, я направился к своему «кадиллаку». Алексис
Если они направляются к аэродрому, им неминуемо придется вернуться к Венцу Мирового Шоссе. Я не надеялся их догнать. Но попытаться стоило. Я дал задний ход, поворачивая на проселочную дорогу. При этом фары моего автомобиля высветили площадку для стоянки машин, и я увидел три стоявших на ней автомобиля: «фольксваген», автомобиль шерифа и такси. «Кадиллак» и «мерседес» Рейгена уехали. Никого не было видно. Я направился к шоссе, свернул налево и, добравшись до Венца Мирового Шоссе, покатил по нему вниз.
Честер Драм возвращается ни с чем
Блю-Джей, 22 ч. 40 мин., пятница, 18 декабря
— Ладненько, — прокаркал чей-то голос. — Головорезы Рейгена были в хижине с доктором Фростом и готовились спуститься вниз. Шелл Скотт поджидал их на дороге на случай осложнений. И тут появляюсь я. Осложнение в коротеньких штанишках до колен. Они вывели меня из игры, как сопливого новичка-гангстера.
— Ладно, ладно, — сказал другой голос, — успокойтесь.
Этот голос я узнал. Он принадлежал таксисту. Я видел его темную фигуру, согнувшуюся под дождем. Первый голос, не далекий и не близкий, а потерявшийся где-то между сознанием и бесчувствием, принадлежал мне.
— Они все смылись, — сказал таксист, словно клещами вцепившись в мое плечо, когда я начал бесцельно двигаться по парковочной площадке. «Фольксваген» доктора Фроста, черно-белая патрульная машина и такси все еще стояли там. Глубокие следы от автомобильных шин отпечатались в грязи, покрывавшей площадку.
— Они спускались по лестнице строем, как военные, — добавил таксист. — Один из них вырубил вас. Возникла перестрелка. Мне пришлось спрятаться за деревьями.
Я не мог осуждать его за это. У него не было причин ввязываться в разборки профессионалов. Даже я выступил на вторых ролях. «Но если Скотт поджидал Рейгена и его ребят, — подумал я, — поджидал, чтобы им помочь, тогда почему с ним находилась Алексис Сэнд?» Я пожал плечами. Ведь она приехала в Вашингтон, чтобы передать документы отца «Братству», не так ли?
Нет, тут что-то не так. Она привезла их Майку Сэнду. Она отказалась отдать их Аббамонте. Тогда, подумал я, возможно, Сэнд решил спасти что можно, объединившись с Рейгеном против Аббамонте.
Помощник шерифа, пошатываясь, спустился по деревянным ступенькам и завяз в грязи. Когда я сообщил ему, кто я такой, и по возможности кратко изложил происшедшее, он прошествовал в патрульную машину, оснащенную радиосвязью.
— Вероятно, уже поздно что-то предпринимать, но я попытаюсь связаться по радио с полицейскими машинами.
— А
— Вы считаете, что они попытаются вывезти доктора Фроста из страны? Не думаете же вы, что они собираются его убить?
— Он им нужен. В «Братстве» произошел раскол. Кто-то из них хочет привлечь доктора Фроста на свою сторону. Дочь его уже на их стороне.
Помощник шерифа поморщился и снова включил радиосвязь. После этого мы вместе поднялись по лестнице в хижину доктора Фроста. Это было пристанище одинокого человека — односпальная кровать, недоеденный обед на сколоченном из толстых досок столе, одежда, висящая на крючках в спальне. Мы не могли обнаружить никаких признаков насилия со стороны «незваных гостей».
Таксист отвез меня назад в Лос-Анджелес. Когда я вытащил бумажник возле дома Моуди, он покачал головой, отвел мою руку и вернул мне пушку Рекса Маркера:
— Я не возьму у вас денег.
Я не смог заставить его изменить свое решение.
— Вот послушайте, — сказал он, прежде чем отъехать. — Я проникся к вам большим уважением. Вы собираетесь размазать этих ребят из «Братства» по стенке. Когда это произойдет, приятель, я буду просто счастлив. Вот это и будет вашей платой. Удачи вам.
— Опасность миновала, — сказала Кора Моуди. — Он поправится. Он... — Тут она меня изумила, быстро сказав: — Ему так стыдно, мистер Драм! Он пытался объяснить вам. Однако не смог, потому что... выглядел бы в ваших глазах трусом, а он — самый храбрый человек, которого мне когда-либо доводилось...
— О чем вы говорите?
— О Дэне. Вы разве не понимаете? Он попросил меня передать вам. Маркер сказал ему, где скрывается доктор Фрост. Видите ли, Маркер собирался дать показания доктору Фросту, но тот уехал из города и позвонил Маркеру из Блю-Джей. К тому времени Маркер стал колебаться по поводу дачи показаний, но тем не менее Дэн связался с ним. Головорезы Рейгена под пыткой заставили Дэна сказать, что он узнал от Маркера. В том числе и насчет Блю-Джей. Они его били. Вы видели, в каком он состоянии. Тогда я ничего не сказал. Какого черта винить во всем Дэна Моуди? Но, по крайней мере, это объясняет, откуда Рейгену и Скотту стало известно местонахождение Фроста.
— Он... — Кора расплакалась. — Если бы только он успел рассказать вам обо всем этом! Тогда вы смогли бы оказаться там раньше их! Вы смогли бы...
— Ладно. Что сделано, то сделано. Дэн не мог себя превозмочь.
Она высморкала нос, еще немножко поплакала, чихнула и снова высморкалась.
— Правда? Вы... вы не будете держать на него зла?
— А вы что думали?
Кора ничего не ответила. Она сказала, что мне звонил сенатор Хартселл и просил позвонить ему в любое время суток.
Она приготовила кофе — крепкий, черный, приправленный бренди — и подала мне, пока я набирал номер.
— Фрост у них, — сказал я в трубку. — Он скрывался в горной хижине, и они его сцапали. Головорезы Рейгена с Шеллом Скоттом.
— Со Скоттом? Я слышал, он был здесь, в Вашингтоне.
— Когда?
— В четверг.
— Ну, значит, прилетел обратно.
— Заварил тут кашу и смылся.
— Какую еще кашу? — Я отпил кофе.
— Да насчет мотивов Чарли Дерлета.
— Я думал, он признался в убийстве Таунсенда Хольта.