Двойные неприятности
Шрифт:
— Никогда в жизни его не видел! — сказал второй и наставил на меня свой ствол.
— Кто этот мерзавец, Джек? Кто ты такой?
Я презрительно усмехнулся:
— Я? Я всего лишь... тот парень, который вытащил Очкарика и Ровера из самой крутой заварушки в их жизни. В понедельник ночью. Только и всего. Я — тот парень, который отбуксировал их автомобиль, присланный по их вызову Чарли Дерлетом.
В тусклом свете ангара я не мог разглядеть их лица.
— Как тебя зовут? — подозрительно спросил один из них.
— Честер. А теперь
Второй парень все еще держал меня под прицелом.
— Не будь дураком, Перри, — сказал ему первый. — Пускай ты его никогда не видел прежде. И что с того? Он — наш, иначе откуда бы ему знать, что Ровер с Очкариком до смерти забили таксиста, если учесть, что попытка похищения не удалась?
— Кто застрелил Гарри? — спросил второй, все еще подозрительно.
Должно быть, Гарри — тот бугай, которого я вырубил в дверном проеме.
— Ребята Рейгена, — ответил я. — Сюда ворвались двое. Ранили Очкарика, пристрелили Гарри и разбили пулей фонарь.
— И что? Где же они теперь? И что ты делаешь в ангаре?
— Черт побери! — отвечал я. — Мне что же, изложить все для вас в письменном виде? Они отстрелили замок. Я поспешно спрятался за бочками. Они открыли дверь и вошли, но, никого не увидев здесь, отчалили.
— Что ты делал в ангаре? — повторил парень.
— Незадолго до этого я вышел, чтобы оглядеть здание. Услышав шум, увидел сломанный замок и вошел.
Я услышал, как позади меня застонал очкарик. Если я через минуту не уйду из ангара, меня вынесут отсюда вперед ногами.
Очкарик снова застонал. Я приблизился к трем парням. Они ведь мои соратники, не так ли? И мне они не причинят никакого вреда. Я направился прямиком к двери, соединяющей ангар с гаражом. Я прошел прямо между ними. В последний момент они расступились, чтобы дать мне пройти. Потом побежали к двери, ведущей на улицу, и один из них закричал:
— Левая сторона за тобой, Перри!
А Перри заорал, когда страх все-таки пересилил его подозрительность:
— Господи Иисусе! Они загонят нас тут в ловушку!
— Драм... — простонал Очкарик.
И это было последнее, что я услышал, потому что к тому времени я уже миновал дверной проем и попал в гараж. Металлическая дверь была закрыта на крепкий засов. Я открыл его. Гараж Хэйкокского аэропорта, примыкающий к ангару, по-видимому, был выстроен несколько позднее. Стены были из крепких шлакоблочных плит, а не из дерева. С потолка на цепях свешивались лампы, и около сотни складных стульев, которые можно взять напрокат в любом женском клубе или в местном похоронном бюро, комплектами по десять штук в каждом, были аккуратно сложены у дальней стены гаража.
Шум перестрелки почти не доносился сюда, и двое мужчин, сидящих в углу у стола, казалось, не обращали на нее никакого внимания, точно так же, как не обратили внимания и на меня. Один из них сидел на краешке стола, ссутулив
Человеком, сидящим на столе, оказался Эрик Торгесен. Высоким — его отец.
— О господи, в меня стреляли, — говорил Эрик. — Я ранен.
Его отец презрительно усмехнулся:
— Тебя лишь слегка царапнуло. Даже кровь не идет. Возвращайся туда. Я не допущу, чтобы моего сына сочли трусом.
— И что я там позабыл? Я и в стену амбара не попаду.
Парень съежился, когда отец занес над ним свою тяжелую руку:
— Шевели мозгами, черт тебя подери! Прекрати хныкать! Кто-то же должен победить в этой неразберихе! Но только не Сэнд. И не Аббамонте. Верх должны одержать мы.
— Тебе это мерещится, старик.
Нелс Торгесен ударил сына. Эрик с трудом сполз со стола, закрыв лицо руками.
— Я убью тебя собственными руками, чтобы они не узнали, какой ты трус! — заорал старик.
И тут я наконец обнаружил свое присутствие:
— Могу вам сказать, кто победит в этой заварухе. Сэнд и Рейген.
Он не заметил, когда я вошел, и увидел меня, только когда я заговорил.
Удивление стерло с лица Торгесена все прочие эмоции, и оно стало абсолютно невыразительным, пустым и безвольным.
— О чем это вы?
— Думаете, перестрелку затеял Рейген? Абба подмял под себя Сэнда, и Сэнд прекрасно это понимает. Просто таким способом он хочет вернуть себе то, что у него отняли.
Нелс Торгесен ничего не ответил. Эрик поднял на меня глаза:
— Не слушай его, папа. Он связан с Хартселльской комиссией.
— Правильно, связан. Твой старик прав, Эрик. Сенатор понимает, что кто-то должен упрочить профсоюз. И этим человеком можешь оказаться ты, если проявишь должную сообразительность.
И именно в этот момент кто-то забарабанил в дверь, которую я предусмотрительно запер, войдя сюда. Очкарик, подумал я. Очкарик заговорил. Нет, из огня да в полымя я не попал, хотя был близок к этому.
Торгесен посмотрел на меня, повернулся и открыл дверь, ведущую в административное крыло. Шум перестрелки стал неожиданно очень громким. Кто-то заорал:
— Закройте эту чертову дверь!.. Свет, негодяй! Этот проклятый свет!
— Я иду! — закричал Торгесен в ответ и вышел.
Эрик, понурый, стоял у стола. Я выждал минуту, а потом последовал за его отцом.
В административном крыле было темно. Я смутно различал фигуры, скорчившиеся у разбитых окон. Армия Аббамонте. Едкий запах пороха ударил мне в нос, а непрерывный грохот выстрелов почти оглушил. Какая-то смутная фигура приблизилась к одному из окон, и я увидел вспышку пламени, за которой последовала автоматная очередь. Потом автомат внезапно выскользнул у него из рук, а он сам рухнул навзничь. Какой-то человек, находившийся поблизости, быстро подскочил к окну и выстрелил из дробовика. Остальные стреляли из пистолетов, целясь сквозь разбитые окна.