Двуглавый орел

Абнетт Дэн

Пилот увидел вход в ущелье, желтую броню танков и яркую молнию, которая взметнулась в небо из лазерной пушки и устремилась прямо ему навстречу. Теперь крыло было пробито, хвостовая часть повреждена… На-ксол что-то кричал из верхней башни, но из-за оглушительного шума в кабине ничего нельзя было разобрать.

Вилтри выпустил ракеты из установок на крыльях «Мародера» и увидел, как, издав легкий хлопок, они понеслись к цели, оставляя за собой тонкие следы белого дыма. Снаряды наведения просто разнесли легкие танки противника, подняв в воздух и разбросав по сторонам куски брони. Неожиданно

капсула кабины треснула, и в образовавшуюся щель ворвался ветер, занося внутрь бесчисленные осколки битого стекла.

Между тем самолет вылетел из ворот каньона. В этот момент из двигателей, два из которых уже обильно выпускали клубы черного дыма, стали доноситься неровные завывания. Поднять самолет… Сейчас необходимо поднять самолет. Любой ценой — поднять…

Из-за жестоких ударов ветра в лицо Вилтри был вынужден отвернуть голову и оглядеться. Жуткая картина предстала перед ним. Большинство приборов в кабине были выжжены и разбиты. Лакомб буквально висел на ремнях снаряжения, причем одна сторона его головы, так же как и верхняя часть высокой спинки летного кресла, отсутствовала.

Колесо Судьбы…

Приборы уже не могли ничего сказать, но Вилтри налетал достаточно часов на «Мародерах», чтобы почувствовать момент, начиная с которого уже ничто не может спасти этих стальных птиц.

— Катапультируйтесь! Немедленно катапультируйтесь! — приказал он экипажу, хотя прекрасно знал, что они сейчас уже слишком низко…

Скалистая, изрезанная поверхность предгорья стремительно и неотвратимо надвигалась на них. Узкие полоски песка, выступающие из земли скалы, белые пятна солончаков… Они все увеличивались и увеличивались, пока наконец не стало казаться, что для неба уже совсем не осталось места.

Вилтри закрыл глаза…

День 260

Тэда. Старый Квартал, 00.05

Храм уже почти опустел. Несколько горящих лампад, расставленных в нишах стен вдоль всего его нефа, лишь немного рассеивали мглу, но главный свет в здании исходил от дрожащих свечей, водруженных прихожанами на столик у алтаря в знак духовной поддержки своих близких.

— Вам что-нибудь нужно? — учтиво спросил иерарх церкви.

Бека сидела с краю первого ряда. Будто выведенная из состояния глубокой задумчивости, она подняла на него взгляд:

— Я просто жду одного человека.

— Уже поздно.

— Я знаю. Я знаю, что поздно, но… Можно я посижу здесь еще немного?

— Конечно, дочь моя, — ответил священник. — Оставайся. Я буду в ризнице, если ты захочешь исповедаться.

После того как он ушел, Бека просидела еще несколько минут.

Поздно. Уже слишком поздно. Она ждала его сразу после окончания своей смены. Затем еще час на набережной, пока на улице не стало совсем темно. Теперь она должна будет писать объяснительную записку начальнику мануфактуры и, вероятно, ей урежут месячную зарплату за то, что она пропустила свою смену.

Она думала пойти на аэродром, но вдруг поняла, что не знает, на какой именно. Кроме того, трамваи так далеко уже не ходили, да и денег на билет у нее не было. Гражданских вообще не пропускали на территорию авиабазы.

Женщина

поднялась с церковной скамьи и подошла к столику с поминальными свечами. Положила три мелкие монеты в чашку на столе и вытащила из лежащей рядом коробки три свечки. Она поставила их в подсвечник рядом с десятками других, которые уже давно зажгли, и стала по очереди подносить к ним горящую лучину.

Одна за Гарта, другая за Эйдо…

Еще одна за…

В этот момент кто-то вышел из храма и хлопнул тяжелой дверью, из-за чего поток холодного воздуха пронесся по зданию.

Все три ее свечи тут же задуло.

Последний оазис

Озеро Госель

773. М41 по имперскому летоисчислению, дни 261–264

День 260

ТБП на озере Госель, 05.32

— Давай вставай! А ну, просыпайся, черт тебя побери совсем! — раздался раздраженный шепот над самым ухом Вандера Марквола.

Он открыл глаза и повернулся на койке. Ван Тул склонился над ним в фиолетовом полумраке палатки и энергично тряс за плечо.

— Что? Что такое?

— Воздушная тревога! — прошептал бывалый летчик и постучал пальцем по алюминоидному браслету у себя на запястье. — Он что, не разбудил тебя?

Марквол широко зевнул и помотал головой. Он поднял руку и взглянул на свой собственный металлический индикатор, который не подавал никаких сигналов, в то время как у Ван Тула на крышке ярко высвечивалась красная руна.

— Я думаю, он у меня сломался, — пробормотал Марквол.

Ван Тул нахмурился и, крепко взяв юношу за запястье, снял с него неработающий браслет, внимательно осмотрел со всех сторон и затем кинул прибор обратно владельцу.

— Тебе нужно будет получить новый на складе. Не сейчас, конечно. Пошли быстрее.

Ван Тул отстегнул брезентовый полог походного укрытия и вместе с лучами света впустил внутрь теплый, влажный воздух тропического леса. Он был уже одет, тогда как Марквол все еще натягивал бриджи и крутил головой, стараясь отыскать сброшенную вчера обувь.

— Быстрее! — уже удаляясь, крикнул Ван Тул.

Марквол сунул ноги в ботинки, но возиться со шнурками не было времени. Так толком и не приведя себя в порядок, он вылез из палатки и побежал за старшим товарищем.

Вокруг купола укрытия, где они теперь должны были проживать, располагалось не менее ста пятидесяти аналогичных сооружений, укрытых камуфляжным брезентом, которые теснились под истекающими влагой кронами киндервудовых деревьев. Даже ранним утром влажность в таком лесу была чрезвычайно высокой, а яркие солнечные лучи едва пробивались сквозь густую листву ветвей и паутину из маскировочных сеток, сплошным навесом натянутых между стволами деревьев над лагерем пилотов. Оба летчика бежали сейчас по испещренному причудливыми тенями лесу, стараясь держаться протоптанной тропы, ведущей к дощатому настилу, на котором располагалась мощная зенитная установка и сразу за которым начинались бесчисленные топкие трясины и заболоченные водоемы. Вокруг носились несметные рои скопсов, своим надоедливым жужжанием напоминая помехи в воксе.