Двухколесное счастье

Рыбкина Изольда

Однако увидев шикарный особняк, обнесенный кованым забором, через который прекрасно видно ухоженный двор с цветущими клумбами, я поняла, что боюсь идти туда. Я никогда не была в подобных домах, и, увидев всё это великолепие, поняла, что буду чувствовать себя там, мягко говоря, не в своей тарелке.

– Асья, почему ты не хочешь идти? – неподдельно удивляется Давид, переводя на меня свои красивые черные глаза. Ну вот что я ему скажу?!

– Я стесняюсь, - звучит по-детски, но зато это правда.

– Ну что ты!? – Давид дарит мне такую мягкую и искреннюю улыбку, что у меня не получается что-то ей противопоставить. –

Мама сегодня специально для тебя приготовила хаш и назук, ей будет обидно, если ты не попробуешь.

Ну и как теперь отказать? Я натягиваю улыбку и на ватных ногах вылезаю из машины.

***

Придомовая территория не такая уж и большая, но, пока мы идем от гаражных ворот, у которых Давид припарковал свою Ауди, я успеваю рассмотреть ту сказочную атмосферу, которая здесь царит. Клумбы с различными декоративными кустами, причудливыми деревьями, которых я даже никогда не видела, напоминают мне какой-то фантастический сад, а дорожка из желтой плитки отсылает меня прямо в страну моих детских грез, когда я мечтала так же, как и любимая героиня сказки о волшебнике Изумрудного рода, прийти к Гудвину и загадать свои самые сокровенные желания.

Пока я разглядывала красоту двора, не заметила, как навстречу нам вышла невысокая женщина лет шестидесяти ярко выраженной армянской национальности. Одета она, на удивление, довольно просто: обычная цветная кофта (похожая есть у моей бабушки) и длинная, до середины голени, темная юбка. Черные, как у Давида, волосы гладко зачесаны назад и собраны в низкий кокон.

Но самое интересное в ней – это лицо. Точнее – то, что оно сейчас выражало. Ощущение, что женщина старается изо всех сил улыбаться, при этом глаза её, в которых не скроешь ни одной эмоции, выдают какую-то обеспокоенную внимательность. Она смотрит на меня с волнением и интересом, словно выискивает во мне что-то. Очевидно, не найдя этого, женщина выглядит разочарованной, однако продолжает пытаться скрыть эти чувства.

– Здравствуй, мама! – звучит за моей спиной, и я в ужасе понимаю, что не спросила у Давида, как зовут его родителей, и теперь не знаю, как следует обратиться.

– Здравствуйте, - хриплым от волнения голосом вторю парню, кивая, как болванчик.

Выражение лица женщины после моего приветствия на секунду меняется. Улыбка искривляется, в глазах мелькает едва уловимый ужас, и она вновь осматривает меня, как манекен в витрине. Да что такого я сказала?!

Но всё это происходит всего на мгновение. Улыбка вновь возвращается, растягиваясь с новой силой, и женщина тоже приветствует нас.

– Здравствуй, сынок. Здравствуйте… Асья, правильно?
– ну вот, знакомое звучание моего имени. Киваю. – Проходите в дом скорее, обед уже на столе, - женщина хотя и пытается выглядеть милой и приветливой, однако я подозреваю, что она человек «с характером» и ей больших усилий стоит вот так широко мне улыбаться.

Большие деревянные двери отворяются, и я попадаю в огромный холл. Пол устлан плиткой с геометрическими узорами, которые создают картинку, выходя к широкой лестнице с коваными перилами цвета античного золота. Здесь нет лишних вещей и практически никакой мебели, за исключением небольшого обувного шкафа, который спрятан за дверью и маленького кресла, видимо находящегося здесь для удобства обувания кого-то из семьи. Ах,

да, рядом с креслом расположилась большая «пальма» комнатное растение, высотой почти с мой рост. Всё помещение кажется неуютным и каким-то… офисным, что ли. Здесь даже присутствует небольшое эхо.

Уговариваю себя, что здесь ненадолго. Нужно всего лишь пережить обед, и я снова окажусь в столь привычной для меня облезлой многоквартирке с видом на заброшенный пруд.

– Давид, проводи девушку в уборную, мы ждём вас в гостиной, - ледяным голосом, но всё с той же улыбкой произносит женщина, а у меня от слова «девушка» мурашки побежали по коже. Очевидно, что я ей не понравилась.

А, собственно, почему я должна ей нравиться? Точнее – почему я должна переживать по этому поводу? Я не невеста и даже не девушка Давида. Так, случайная знакомая… От этой мысли стало легче, но грустнее.

– Давид, как зовут твоих родителей? – спросила сразу, как только вышла из ванной, где вымыла руки и ополоснула пылающее лицо.

– Мама – Мариам Генриховна, папа – Ашот Самвелович, - мама дорогая! Как я всё это запомню, если даже произнести непривычные сочетания слов не смогу с первого раза… - Но ты можешь называть их просто – дядя Самвел и тётя Мариам, - видимо, заметив ужас на моем лице, быстро добавил Давид. – Есть еще бабушка Арминэ. Её уж точно не стоит называть по отчеству, а то она может обидеться.

Давид смотрит так тепло и добродушно, что я тут же прощаю ему и то, что он привез меня сюда, и то, что мне придется находиться тут как рыбке в аквариуме – под надзором нескольких незнакомых глаз какое-то время.

Снова пройдя по тому же холлу, мы через широкую арку попадаем в ту самую гостиную, о которой говорила Мариам… Как же её отчество? Ай, ладно – тетя так тетя.

Это комната выглядит значительно уютнее. Посередине стоит большой овальный стол, накрытый как на какой-то праздник, за которым сидит несколько женщин и один мужчина во главе стола. Давид приветствует всех присутствующих, я же лишь мычу что-то и несмело киваю. Блин, я понятия не имею, как вести себя здесь!

– Асья, познакомься, это мой папа…

– Дядя Ашот, - перебивает его мужчина и, вставая, протягивает мне руку, при этом очень добродушно улыбаясь. Вот, от кого Давид получил такую красивую улыбку. – Добро пожаловать, Асенька, - мягко пожимает мою ладонь двумя руками, а затем указывает на свободное место за столом. – Садись, Давид, я сам представлю всех. Это тетя Давида и моя сестра – Анаит, - мужчина указывает на очень милую женщину лет тридцати – тридцати пяти, которая сидит слева от него. – Это моя младшая дочь Лали, - улыбчивая девчонка примерно моего возраста кивает мне и машет рукой, словно я могу её перепутать с кем-то. – А это моя мама и бабушка Давида – Арминэ Гагиковна.

– Только попробуйте еще раз назвать меня по отчеству! – с поддельной строгостью обрывает его сухонькая старушка, сидящая так же, как и отец, в торце стола, только с противоположной стороны.
– Я – бабушка Арминэ! И горжусь этим! Поэтому не смейте отбирать у меня это звание, - далее следует та же обезоруживающая улыбка, которая присутствует почти у всех членов этой семьи.

– А это моя старшая дочь – Каринэ, - звучит новое представление, которое заставляет меня опешить – за столом ведь больше никого нет!