Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним
Шрифт:
Между тем действователям принесли разной пищи, состоящей по большей части из ягод с жиром, и поставили вокруг плошки.
Тут же лежал камень с красными пятнами, представляющий — гроб какого-то известного у них человека, в память которого сделано следовавшее за сим представление, но я не мог конца оного дождаться: голова у мене от чрезвычайной духоты так заболела, что я не имел терпения сидеть долее.
Сего дня в вечеру я опять был в Кажиме на игрище. Сначала вышли один за другим пять человек, все в разных личинах, из которых иные обложены папоротником. Они дули в дудочки повешенные на нитках, продетых в дыру носового хряща, и кривлялись каждый особым образом. Один из них вымазан был красным карандашом, другой углем. Двое одеты в парках, a пятый в камлейку, с побрякушками в руках. Нагие
Когда черти покривлялись и ушли, то Мужчины начали выгонять женщин и ребят. Сие случается у них после игрищ, когда собираются на оные различных селений островитяне, которые по окончании рассуждают о делах общественных, и для того высылают женщин но как теперь сие обыкновение не могло быть тому причиною, и конечно относилось к какому-нибудь обряду суеверия, того ради и желал я весьма узнать истолкование оного. Когда все лишние вышли, то явился человек в камлейке с отменною дичиною и побрякушками в руках, представляющий злого духа. Он кричал и перебегал с места на место, в лад под песню, которую все зрители пели, a один бил в бубны. Сим все кончилось. После сего долженствовало быть другое представление, но я не захотел оного дожидаться.
Между тем о причине высылания женщин узнал я от Русских следующее: по окончании представления духов, женщины принимая их в самом деле за Дьяволов, ищут где бы укрыться; ибо сии духи бегают всюду и щиплют всех, кто им на встречу попадается. Прежде они даже кололи людей небольшими ножами, обертываемыми для сего травою, исключая самого конца, дабы данная рана не столь была глубока. Ныне Островитяне сего не делают но женщины не менее боятся мнимых духов, или от суеверия, или от страху быть исщипанными.
Тойон, или начальник, лесного островка, приезжал звать нас к себе на игрище, на которое мы и отправились после обеда. С великим трудом влезли мы в Кажим, или театр, которого крышка сведена кругловато, внутри же было чисто и не душно. Нас посадили на медвежью кожу, постланную на скамейке. В средине Кажима горела большая плошка, по стенам несколько маленьких; место представления, потолок над головами нашими покрыты были сухою травою. Представляли промышленников, едущих на ловлю зверей, то есть то же самое, что мы видели в гавани в Кажиме. И здесь также два человека сидело около плошки с бубнами двое стояли по сторонам оной с маленькими веслами и побрякушками, нагие, имея по всему телу выведенные красные полосы, в личинах и с палочками во рту. Личины сии сделаны из согнутых прутиков, так что сквозь оные видно почти все лицо человека, выкрашенное белою и красною красками. Над плошкою на перекладинах, связанных накрест четверо-угольником, висели стрелы, байдарки, манчики с другими приборами, и все сие один человек качал, как и прежде. Но здесь по четырем углам сих перекладин, на подвешенных дощечках сидели еще по человеку, в таких же, как и первые двое; личинах и с выведенными по телу различными полосами. Сих также качали. Впрочем представление было тоже. Причина установления оного, по рассказам Тоиона, была следующая: один островитянин ездил пять лет за промыслом и не мог убить ни одного зверя, хотя прежде считался славным промышленником. Тогда с горести стал он удаляться людей и жил в горах. В одну ночь проведенную им на вершине сопки, видел сон; и прийдя после того в селение, сделал сие игрище, такое точно, какое он во сне видел. С того времени лов зверей был сопровождаем для него счастливейшим всегда успехом; почему и ныне островитяне представляют сие игрище, в надежде
Зрители состояли из природных жителей, нарядно одетых. Женьщины были в лучших своих платьях; как то: в парках суконных, еврашечьих, или из Урильих шеек. Почти все имели сквозь носовой хрящ продетые кости, или нанизанный на палочках бисер; на руках же, ногах, шее и в ушах, столько оного было сколько могло уместиться, или сколько которая имела. Все были весьма довольны представлением. В продолжении игрища женщины беспрестанно приносили кушанье, потчевали оным; но лит только заглядывались, то мальчики вырывая блюдо из рук убегали вон, женщины гонялись за ними и все громко тому хохотали.
По окончании представления, называемого от Русских игрушкою, вышел Касят и прокричал нечто. Тойон по несовершенному знанию русского языка, мог только сказать, что то относилось к трем человекам, сей час приехавшим. Тогда мы вышли, но услышав стук бубен воротились в кажим, где увидели прыгающих около плошки четырех человек, сидевших прежде на подвешенных дощечках. Все сие, кажется, для того только было сделано, чтобы занять чем нибудь зрителей, пока приготовятся к другому представлению; ибо люди сии повертевшись не много, сбросили личины и сели вместе с другими на пол.
Скоро после того все уселись по местам, и представление началось: двое стали бить в бубны в лад под песню, которую все зрители пели, a потом показался человек с выкрашенным телом, в личине, вокруг которой прилепленные крашеные дощечки составляли полукружие, a орлиные перья дополняли украшение оной. Он взошел спиною к зрителям, долго стоял на коленях отворотясь от них, гремел побрякушками тихо в лад и помаленьку поворачивался, потом вдруг вспрыгнул, загремел громче и весь как будто задрожал, после же беспрестанно переменял свои положения. Поплясав с полчаса вышел, a на место его явилось двое мужчин в личинах похожих на прежнюю, в средине же оных женщина с полукружием около головы. Сии также вошли спиною, постояли на коленках, потом встали, обернулись к зрителям и делали разные телодвижения, согласуя оные весьма искусно со звуком побрякушек. На место сих появился один мужчина в личине с полукругом около оной и с побрякушками. Он вошел, как и прежние, спиною, плясал лучше тех, чем и действие кончилось.
Я не мог дознаться о причине сего представления и никак не ожидал такового согласия в движениях и пляске сих дикарей. Я позабыл еще сказать, что перед. началом последнего представления выходил Касят и прокричал нечто, потом в продолжение действия он сказывал наперед, что должно петь и управлял хором.
Занятие мои и упражнения всегда были одинаковы и состояли в чтении, в прогулках по берегу с ружьем, в посещении диких в их жилищах. Для сего я брал несколько съестных припасов, садился в Байдарку и уезжал из гавани на пять, на шесть дней и более. Теперь опишу некоторые из тех путешествий.
Ходил по берегу стрелять, и y рощи встретился с медведем, с которым однако же разошлись мы без, всякого приключения зла друг другу.
Ездил в лодке на лесной островок, и на дороге застрелил орла с белым хвостом, одну утку и несколько куликов.
Поехал я в Троелючной байдарке, взяв с собою еще три таких же. Сначала погода была довольно теплая и ясная, но в 5-м часу свежий противный ветер захватил нас посреди Кижуецкой бухты, почему пристали вечером к Кижуецкому селению диких или жилу, как обыкновенно Русские называют, и ночевали у Тойона.
При сильном морозе ветер был так крепок, что я принужденным нашелся прожить здесь несколько дней с дикарями. Вечер и ночь проводил я с ними, a днем ходил во внутренность земли.
Погода стояла холодная, но тихая. Я отправился в путь. Объехал много мест, где можно было стрелять уток, и тюленей. Вечером пристали в одной небольшой губе, в которой для стрельбы тюленей построен был из травы шалаш в квадратную сажень величиною, но не выше полутора аршин. Скоро сделался сильный ветер и вьюга: мы настлали в шалаш травы, наносили каленых каменьев и таким образом очень спокойно и тепло ночевали.