Двуликий Берия
Шрифт:
Иногда высказываются предположения, что в самый последний момент Лаврентий Павлович заподозрил, что против него готовится какая-то гадость со стороны «дорогих товарищей» из Президиума ЦК, и попытался принять какие-то меры предосторожности. Публицист Кирилл Столяров, одним из первых попытавшийся объективно взглянуть на деятельность «лубянского маршала», задается вопросом: «Чувствовал ли Берия приближение своей гибели? Предпринимал ли какие-либо шаги с целью обезопасить себя, ответить ударом на удар?»
Архивные документы дают основание полагать, что в самый последний момент Берия ощутил эту опасность, но было уже поздно».
И далее, основываясь на материалах дела уже знакомого нам замминистра внутренних
Церетели… проследовал к аппарату правительственной связи и велел соединить его с Москвой. Несколько минут спустя он услышал голос Масленникова: «Шалва Отарович, я только что вышел из кабинета Берии, — объяснил Масленников. — Лаврентий Павлович велел тебе первым же самолетом вылететь в Москву»…
Однако в Москве Масленников не принял Церетели, сославшись на крайнюю занятость. А на следующий день в Министерстве внутренних дел СССР открыто заговорили об аресте Берии». Вскоре арестовали Церетели.
Столяров склонен полагать, что Берия срочно собирал верных людей в столицу, пытаясь предпринять какие-то контрмеры против готовившегося против него заговора. Однако в действительности Церетели и других бериевцев из Грузии в ночь с 25 на 26 июня вызвали в Москву только затем, чтобы было легче их арестовать. А то вдруг, узнав об аресте шефа, они попытаются уйти в Турцию! Второго Люшкова Хрущев, Молотов и Маленков не хотели.
В том, что людей Берии просто заманили в ловушку, убеждает рассказ генерал-лейтенанта С.С. Мамулова диссиденту Р.О. Пименову. Степан Соломонович был очень близким к Берии человеком и возглавлял в июне 1953-го отдел партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК Компартии Грузии. И вот что он поведал сокамернику по Владимирской тюрьме: «В июне 1953-го был послан Берией с некой инспекцией парткадров для подготовки внеочередного XV съезда КП Грузии… Не успел он прибыть в Грузию, как его настигла телеграмма от имени Берии — подложная — с приказом срочно вернуться. Выходя из самолета на военном аэродроме, он попал в объятия своего фронтового друга, тоже генерала: «Сколько лет! Вот радость-то встретиться!» — но из объятий вырваться уже не смог, ибо к двум генеральским рукам присоединилось несколько пар неизвестных, в первую очередь лишивших его пистолета».
Если заместитель Берии И.И. Масленников действительно в разговоре по «ВЧ» вызвал Церетели в Москву, то тем самым он, возможно, спас себя от того, чтобы быть осужденным вместе с Лаврентием Павловичем. Впрочем, разговор по ВЧ мог быть и художественной фантазией К.А. Столярова, а в действительности Ш.О. Церетели, быть может, вызвали в столицу из Тбилиси, как и Мамулова, подложной телеграммой.
Для ареста Берии привлекли военных. Впоследствии участвовавшие в этой акции маршалы Г.К. Жуков и К.С. Москаленко по-разному рассказывали, как брали Берию. Каждый стремился приписать себе главную роль. Кому же верить? Неожиданное подтверждение правоты одного из маршалов пришло от Маленкова при обстоятельствах, исключавших неискренность с его стороны.
Когда в июне 1957 года пленум ЦК громил «антипартийную группу Маленкова, Кагановича, Молотова и примкнувшего к ним Шепилова», Георгий Максимилианович пытался напомнить товарищам о своих былых заслугах, и в частности указал на свою роль в организации ареста Берии: «Берия разоблачить было не так просто. Мы тогда опирались на военных товарищей в этом деле в самый нужный момент, нам оказал решающую услугу в этом деле товарищ Москаленко. К нему в трудный момент мы обратились с товарищем Хрущевым,
«В 9 часов утра (25 июня 1953 года. — Б. С.) мне позвонил по телефону АТС Кремля Хрущев, он спросил: «Имеются в вашем окружении близкие вам люди и преданные нашей партии так, как вы преданы ей?..»
После этого Хрущев сказал, чтобы я взял этих людей с собой и приезжал с ними в Кремль к председателю Совета Министров СССР товарищу Маленкову, в кабинет, где раньше работал Сталин».
Далее Хрущев закодированно намекнул, чтобы взяли с собой оружие: «Он сказал, чтобы я взял с собой планы ПВО и карты, а также захватил сигареты. Я ответил, что заберу с собой все перечисленное, однако курить бросил еще на войне, в 1944 году. Хрущев засмеялся и сказал, что сигареты могут потребоваться не те, которые я имею в виду. Тогда я догадался, что надо взять с собой оружие. В конце разговора Хрущев сказал, что сейчас позвонит Булганину. Я подумал, что нам предстоит выполнить какое-то важное задание Президиума ЦК КПСС.
Вскоре после этого последовал звонок министра обороны маршала Булганина, который сказал, что звонил Хрущев, и предложил мне сначала прибыть к нему, т. е. к Булганину… Со своей группой я прибыл к министру обороны. Принял меня товарищ Булганин одного. Он сказал, что звонил Хрущев, вот я тебя и вызвал. Нужно арестовать Берию… Сколько у тебя человек? Я ответил: со мной пять человек… На что он ответил: «Очень мало людей… Кого, ты считаешь, можно еще привлечь, но без промедления? Я ответил — вашего заместителя маршала Василевского. Он сразу почему-то отверг эту кандидатуру. Я спросил, кто находится сейчас в министерстве из влиятельных военных. Булганин ответил: «Жуков». Тогда я предложил взять Жукова. Он согласился, но чтобы Жуков был без оружия…
И вот в 11.00 дня 26 июня (а звонок Хрущева был 25. 6.) мы по предложению Булганина сели в его машину и поехали в Кремль… Вслед за нами на другой машине приехали Жуков, Брежнев и др. Всех нас Булганин провел в комнату ожидания при кабинете Маленкова, затем оставил нас и ушел в кабинет к Маленкову.
Через несколько минут вышли к нам Хрущев, Булганин, Маленков и Молотов. Они начали нам рассказывать, что Берия в последнее время нагло ведет себя по отношению к членам Президиума ЦК, шпионит за ними, подслушивает телефонные разговоры, следит за ними, кто куда ездит, с кем члены Президиума встречаются, грубит со всеми и т. д. Они информировали нас, что сейчас будет заседание Президиума ЦК, а потом по условленному сигналу, переданному через помощника Маленкова — Суханова, нам нужно войти в кабинет и арестовать Берию. К этому времени он еще не прибыл…
Примерно через час, т. е. в 13.00 26 июня 1953 года, последовал условный сигнал, и мы, пять человек вооруженных, шестой товарищ Жуков, — быстро вошли в кабинет, где шло заседание. Товарищ Маленков объявил: «Именем советского закона арестовать Берию». Все обнажили оружие, я направил его прямо на Берию и приказал ему поднять руки вверх. В это время Жуков обыскал Берию, после чего мы увели его в комнату отдыха Председателя Совета Министров, а все члены Президиума и кандидаты в члены остались проводить заседание, там же остался и Жуков».