Двуликий бог. Книга 2
Шрифт:
Когда мы воссоединились снова, бог обмана придумал новую хитрость: нашептал мудрёное руническое заклятье над козлами, впряжёнными в колесницу громовержца, и те обратились в крупных грациозных кошек, которые обличали свою прекрасную владычицу. Когда козлы блеяли, окружающим слышалось мелодичное мяуканье или предупреждающее шипение. Цокот копыт заменила бесшумная поступь лап. Лишь только колесница грохотала, как прежде, что легко объяснялось неровной и трудной дорогой, которая по мере приближения к Йотунхейму становилась всё более гористой. Путь выдался долгим и утомительным, но я держала рот закрытым, не жаловалась, не напоминала о себе, только старалась отвлечься, занимала себя лицезрением прекрасных
Глава 17
Жилище Трюма превзошло мои самые смелые ожидания. Грубо высеченное в камне, оно вгрызалось в горную гряду пастью волка и поражало воображение своей мощью, незыблемостью и единением с природой. Мы пробирались сквозь густые заросли леса — голодные, уставшие и замёрзшие. Ветви хлестали по лицу, кололи множеством крошечных иголок наряду с царапающими щёки снежинками. Снег лежал повсюду, укрывая каменистую почву белым полотном. Наконец-то мне довелось увидеть его своими глазами, коснуться, узнать, каково это, когда холод обжигает руки. Как и всё сущее, снег оказался чудом природы, миротворчества, но уже через четверть часа, продрогнув до конца, я утратила к нему свой живой интерес.
Локи не лукавил, когда говорил о трудностях, когда рассказывал про суровый край турсов. Страна великанов встречала нас без всякого расположения, без пощады и жалости, и я не могла представить, как вообще можно выжить в этом мире, особенно без семьи и племени. Я начинала догадываться, что сделало мужа таким несгибаемым, закалило его характер. Я украдкой взглянула на бога огня. В Йотунхейме он утратил свой неизменный беспечный и весёлый настрой, стал серьёзным, собранным. Точно такое же сосредоточение читалось и на лице Тора, с которого тот отбросил покрывало, чтобы видеть дорогу перед собой. Как бы забавно они оба ни выглядели, улавливалось в выражении их глаз нечто такое, что и меня заставляло насторожиться.
Хотя наше путешествие проходило без неприятностей и злоключений, ледяной край не молчал, не давал расслабиться. То и дело в стороне слышался далёкий вой, то заунывный, то жалостный, то утробный. Иногда ветер приносил шум драки, грязные ругательства, запах крови и пота. Приходилось сворачивать или делать петлю, чтобы не найти новых «приятных» знакомств. Две женщины и мальчишка-слуга представляли собой лёгкую и заманчивую добычу. И хотя по меркам Асгарда обе «асиньи» отличались высоким ростом, крепким телосложением и завидной силой, среди великанов они казались маленькими и хрупкими, так что вполне могли сойти за девиц. Я же в их глазах, наверное, и вовсе оказалась бы ребёнком.
Я дрожала всем телом и зябко куталась в простой шерстяной плащ, изо рта вырывались клубы пара, и я тоскливым взглядом провожала покидавшее меня тепло. С завистью отметив, что у моих «господ» на плечах густой мех, я догадалась, что Локи всё ещё казнил меня за упрямство и своенравие. Я простила ему то, что вынуждена была стать слугой: в конце концов, я выделялась стройностью и грацией подле двух других «асинь», так что роль слуги меня даже развлекала, но вот обречь госпожу на леденящий холод, когда в том не было необходимости, казалось мне насмешкой уж слишком жестокой. Впрочем, супруг всегда отличался своеобразным и изощрённым представлением о воспитании тех, за кого был в ответе.
Увидев жаркий оранжевый свет многочисленных факелов, освещавших мрачное обиталище Трюма, я вздохнула с облегчением, лелея надежду отогреть задубевшие конечности. С коня я спрыгнула с позорной неловкостью, хотя верховой езде обучалась с раннего детства, — застывшие от холода ноги почти не подчинялись мне. Я взяла под уздцы своего коня, свободной
Встретившие нас слуги Трюма отправили меня в конюшню, и я подчинилась было, однако вмешался Локи, не пожелав отпускать меня от себя ни на шаг, и с великолепной надменностью в изменившемся голосе велел подчинённым хозяина самим заняться лошадьми. Нечто такое прозвучало в его притворно нежном, но властном голосе, что слуги, поколебавшись, оставили меня в покое и занялись делом. Вслед за нами ступил на землю и Тор, слегка кивнул головой приветствовавшим его обитателям великанского жилища и прошёл внутрь. Он благоразумно помалкивал, и чтобы добиться такого успеха, богу хитрости потребовалось ни один час втолковывать ему что-то над ухом, свесившись с коня. По раздражению, сквозившему в его голосе, я догадывалась, что одно и то же ему приходилось повторять рассеянному громовержцу не раз и не два, однако его усилия принесли свои плоды.
Вскоре мы оказались в огромной пиршественной зале, где собралось множество самых разномастных гостей. К чести хозяина нужно признать, что она сверкала чистотой, поражала богатством убранства и украшений (более диких и примитивных, нежели в Асгарде, но, тем не менее, поразительных для неотёсанных турсов), а широкие столы ломились от яств и угощений. Не ощущалось и недостатка в браге, в ход шёл бочонок за бочонком, едва кубок гостя успевал опустеть, как тут же вновь оказывался полон до краёв. Обилие факелов разливало мягкий дрожащий свет, отражавшийся на боках щитов, лезвии оружия, краях сосудов и блюд, заполнявший всё вокруг. Признаться, я не ожидала от великанов такой — пусть и йотунской — утончённости. Я-то думала, они и представления не имеют о простейших обычаях и приличиях, едят со стола, как дикари. И хотя рыбу и мясо турсы и впрямь разрывали руками, а в выпивке не знали меры даже более чем асы, в остальном их общество оказалось вполне сносным.
Нас разделили. Деловитая хозяйка и она же — мать великана Трюма усадила «Фрейю» между её подружкой и женихом на самом почётном месте в середине стола, у всех на виду, где слуге, конечно, места не отводилось. С подобными устоями ни Локи, ни уж тем более я ничего поделать не могли, грозя выдать себя. Я оказалась с краю, в компании слуг, которые, надо заметить, приняли меня по-свойски, почти ласково. В подчинении у великанов редко когда оказывались великаны — надо быть слабым и никчёмным, чтобы не отстоять в бою свою свободу и честь, посягательств на которые свирепые турсы терпеть не могли. А потому их рабами оказывались люди и полукровки, те, кто оказался беспомощнее и нерешительнее страшных хозяев. Улыбчивый и незаносчивый мальчонка сошёл за своего.
Подобно Тору я всё больше помалкивала, наблюдала и смеялась, когда брага ударила в голову. Воды, разумеется, не пили, а жажда уже давно изводила и мучила меня. Да и отчего бы мне не повеселеть? Я, наконец, отогрелась, утолила голод и стала свидетельницей самой отчаянной и самонадеянной проделки бога обмана, какую сможет припомнить Асгард. Я едва сдержала смех, когда Трюм потянулся к своей невесте, чтобы откинуть с лица покрывало и поцеловать её, но хитроумный Локи успел поймать его за руку, наклонился к нему и что-то быстро заговорил. Великан смутился, замешкался. Мать его, сидевшая по другую руку, закивала, поддержав ловкача, что бы он ни придумал. Пристыженный жених отдёрнул руку, поднял кубок, чтобы как-то заглушить свою неловкость, выпил до дна. Невеста с поразительной прытью поддержала его в этом.