Двум смертям не бывать
Шрифт:
Куда ни кинь, везде клин! Неизвестно еще, что хуже для нее и для ее семьи… Алла стал механически выдавливать из станиолевых упаковок таблетки на прикроватный столик. На белоснежной салфетке, расшитой крестиком, росла, увеличивалась в размерах горка разноцветных красивых шариков.
Все из-за него… Из-за этого предателя, Жеки!.. Он предал ее, предал ее любовь… Нет, скорее продал! «Взял бабки и слинял отдыхать на юга», — в мозгу всплыла фраза из телефонного разговора Пепла. Она для него была только средством, которое помогло заработать деньги! Он своими руками швырнул ее в объятия того, татуированного… И спокойно
Алла ссыпала в ладонь таблетки и стала глотать их, запивая водой. Она глотала, глотала без счета… Ее остановившийся взгляд бессмысленно уставился в угол.
…Она заявит в милицию! Пусть его накажут! Мгновенно ее сердце вспыхнуло желанием мести, но тут же потухло, погребенное под слоем пепла. Милиция, огласка, обнародование кассеты со сценами любовного свидания с Жекой и сценами насилия… Нет, она не может этого допустить! Пусть все будет, как будет!
Последняя таблетка отправилась в рот. Алла обессиленно опустила голову на подушку. На прикроватной тумбочке и на полу возле постели высилась горка пустых упаковок. Глаза ее утомленно закрылись, точно во сне она жаждала найти долгожданное успокоение и решение всех проблем.
Как хорошо, что дома нет мужа и сына… Как хорошо…
Глава 22
После похищения Жанна очнулась от сильной качки. Страшно хотелось пить, пересохший язык едва ворочался во рту. Голова раскалывалась от жары, к горлу волной подкатывала тошнота. Осмотревшись, она поняла, что лежит в полутемном помещении на тюках, наполненных чем-то сыпучим, наверное зерном. Когда глаза привыкли к полумраку, Жанна увидела, что она не одна. Смутная тень шевелилась рядом с ней.
— Добро пожаловать, — просипела тень на чистом русском языке. — Ты, кажется, тоже из наших?
По сильной качке, по моткам толстых джутовых веревок и тюкам, лежащим друг на друге, Жанна поняла, что находится в трюме грузового корабля. Она поморщилась — тошнотворный химический запах до сих пор забивал ноздри. Перед глазами из темноты полусна постепенно всплыл безлюдный причал, машина, вынырнувшая в темноте из-за алюминиевого ангара, странный разговор, почудившийся ей, звонкий голос Таси…
— Тебя тоже похитили? — хмурясь от головной боли, спросила пленница в темноту.
— А ты что, думала, я здесь по своей воле? — в ответ хмыкнула девушка, лежащая рядом на мешках.
— Куда нас везут?
— В Турцию, наверное. — Новая знакомая была, кажется, не слишком расстроена своим плененным положением. Возможно, она философски относилась к жизни и считала, что от судьбы не уйти. — Мне одна приятельница рассказывала, ее вот так же в Турцию вывозили. Теперь главное, чтобы нам повезло, чтобы нас купили в хороший бордель. Для этого нужно нормально выглядеть. Ты-то выглядишь отлично, а вот я… — Новая знакомая вздохнула и указала пальцем на свой синяк под глазом. — Наградили за строптивый характер… А ты откуда?
— Из Салоников, — ответила Жанна.
— Ну, ясное дело, не из Парижа… Нет, родом откуда?
— Из Выдры, — ответила Жанна, шевеля непослушными губами.
— А я из Самары, — ответила девушка и тут же поинтересовалась: — А где это, Выдра?
Жанна не ответила. Штормовая качка сделала свое дело, и ее постепенно вновь охватило одуряющее
Очнулась она от боли — кто-то тыкал носом ботинка под ребра и гортанно кричал на незнакомом языке.
Двух пленниц со спутанными волосами, грязных от трюмной пыли и полуживых от трехдневной качки, подняли по трапу наверх. Девушки испуганно щурились на свет и робко жались друг к другу. Их глаза, отвыкшие от солнечного света, превратились в узенькие щелочки. На палубе неожиданно оказалось слишком много свежего воздуха — томительно закружилась голова, перед глазами поплыли черные круги.
Пленницам связали руки, чтобы не сбежали. Эта мера выглядела бесполезной — девушки были и так полуживые от голода и качки, их шатало даже от легкого морского бриза. Судно, старый и ржавый корабль под названием «Элида», с командой, состоявшей из явных отбросов общества, бросило якорь в каком-то порту. Вдали, в голубом мареве полдня, острые узорные башни впивались в лазурный купол неба, мимо проносились буксиры, оставляя за собой белый хвост пены, требовательно гудели корабли, подходя к причальной стенке, сновали мелкие суденышки со смуглыми торговцами на борту.
На палубе стоял низенький толстенький человечек с длинными усами, спускавшимися к самому подбородку, в феске с кисточкой. Расстегнутая на груди белая рубашка открывала поросшее жестким черным волосом тело, а миндалевидные влажные глаза казались скользкими и живыми. Человечек радостно оскалил белые зубы и обошел невольниц. Все еще улыбаясь, он деловито расстегнул Жанне, полуживой от страха и усталости, блузку и с удовольствием ощупал ее грудь.
— Эвет, ийи, ийи! — ощерился он в улыбке, и его глаза маслено заблестели. Судя по всему, девушка ему понравилась.
Капитан судна назвал свою цену. Маленький человечек возбужденно замахал руками, что-то возмущенно залопотал на незнакомом языке и сделал вид, что собирается уходить. Капитан быстро догнал его и, схватив за рубашку, стал что-то ему втолковывать. В его голосе звучали примирительные интонации. Несколько раз он подводил маленького человечка к девушке, жестами предлагал покупателю пощупать ее и убедиться, что товар хороший.
— Нэ кадар?
— Он бин лира. Ийи!
Маленький заламывал руки, кричал и демонстративно рвал на себе волосы. Капитан не отставал. Торг продолжался минут двадцать.
— Буку сатын альорум! — Консенсус был достигнут. Обе стороны ударили по рукам. Маленький человечек, довольный удачной сделкой, вынул из кармана толстую пачку денег.
Пока капитан пересчитывал купюры, покупатель взял Жанну за руку и повел ее с корабля на маленький катер, притулившийся под боком огромного ржавого судна. Но капитан, очевидно, решил сплавить заодно и другую невольницу. Он насильно стал подталкивать к покупателю оставшуюся девушку, ту, что сидела с Жанной в трюме. Но маленький человечек отказывался. Он тыкал пальцем, указывая на подбитый глаз девушки, брезгливо, двумя пальцами ворошил ее спутанные волосы и отрицательно тряс головой. Капитан не отставал. Он хлопал невольницу ладонью по бедру, чтобы показать, какое у нее молодое и упругое тело, и превозносил ее молодость. Но маленький человечек был неумолим. В конце концов землячку, имени которой Жанна даже не успела узнать, вновь втолкнули в трюм, и люк над ее головой захлопнулся.