Двум смертям не бывать
Шрифт:
Бертовин с парой спутников исчез среди подлеска, Рамон остался ждать. Долго скучать не пришлось: люди выволокли на дорогу парня и девушку.
Рамон хмыкнул было: мол, заняться вам нечем, пусть их резвятся. Но следом за парочкой один из людей вынес наполовину ободранную косулю.
— Так. — Произнес рыцарь, в упор глядя на парня. — Ты знаешь, что бывает с браконьерами? Девку-то зачем с собой потащил — больше посторожить некому было?
Крестьянин плюхнулся на колени:
— Не виноват
— Дохлая, говоришь? — Рамон вопросительно посмотрел на Бертовина.
— Врет. — Жестко ответил тот. — Да сам посмотри: у нее горло перерезано. И теплая совсем.
Рыцарь не поленился спешиться, склонился к туше, сняв перчатку, прикоснулся к еще покрытой шкурой ноге. Выпрямился, пристально посмотрел на парня:
— Ну?
— Это не я! Мы на поляну вышли. Там человек какой-то был. Увидел нас, нож бросил и убежал. — Парень пополз на коленях, норовя обнять ноги. Господин, пощади!
Рамон брезгливо отодвинулся.
— А шнур для силков тебе в мошну тоже какой-то человек подкинул? — поинтересовался Бертовин.
Крестьянин схватился за поясной кошель и понял, что попался. Взвыл, рухнул ниц.
— Девку-то зачем взял? — повторил Рамон. — Сторожить? Неужели больше некому было? Или впрямь думал, отговориться — мол, до свадьбы не дотерпели, а дома негде?
Не дожидаясь ответа, подошел к девушке, приподнял за подбородок, заглянул в лицо. Видно было, что ей понадобилось усилие, чтобы не шарахнуться прочь.
— Он и в самом деле твой жених?
— Да господин. — Прошелестела она.
Рамон перевел взгляд на парня:
— Отдай ее мне.
Девушка дернулась и тут же замерла, остановленная жесткой рукой.
— Будет ласкова — глядишь, и смилостивлюсь. — Медленно проговорил рыцарь, не отрывая взгляд от перемазанного грязью, поросшего редкой бородкой лица.
— Забирай, господин, — вскинулся тот. — Делай что хочешь, только пощади!
Рамон долго молчал. Потом отпустил девичий подбородок, шагнул к парню.
— Что ты за мужчина, если готов откупиться честью своей женщины? Бертовин, этого — повесить. Она пусть идет.
— Господин! — теперь в ноги кинулась девушка. — Я буду ласковой, господин! Только отпусти его! Я сделаю все, что ты скажешь!
— Уходи. — Отчеканил Рамон. — И быстро. Иначе мне, чего доброго, взбредет в голову отдать тебя моим людям.
Она охнула, подхватилась с колен, порскнула прочь. Двое подняли упирающегося парня, поволокли к дереву.
— Да чтоб ты сдох, сволочь!
— Сдохну. — ответил рыцарь. — Но позже, чем ты.
За спиной шевельнулся оруженосец:
— Рамон… господин, я прошу о милосердии.
— Нет. —
Рамон взобрался в седло, тронул поводья, не дожидаясь, пока повисшее на веревке тело перестанет дергаться. Когда ветви деревьев скрыли повешенного, придержал коня, в упор глядя на оруженосца.
— Ты говорил о милосердии. Так вот, то, о чем ты просил — это не милосердие. Он нарушил закон. Спусти это один раз, настанет и другой. И нас просто сожрут. Ты понял?
— Да. Но… зачем ты издевался над ним? Если ты не собирался его отпускать, зачем предлагал откупиться девчонкой?
Рамон усмехнулся.
— Хотел, чтобы ты увидел, до чего может дойти человек, пуще всего на свете ценящий свою жизнь. Увидел, и запомнил.
Глава 2
О приближении лагеря Рамон со спутниками узнали загодя. Раскинувшиеся в низине у излучины реки шатры с реющими по ветру штандартами были издалека видны с окрестных холмов. По мере того, как они приближались, становились слышен многоголосый гомон, лай собак, конское ржание.
— А где часовые? — изумился Хлодий, когда они подъехали к одним из распахнутых настежь ворот в не слишком тщательно сооруженном частоколе.
— Какие часовые? — хмыкнул Рамон. — Мы в своей стране. На западе все будет по-другому. А пока ждем, когда все подтянутся, да в пути… сущий бордель на марше.
Словно в подтверждение его слов за ближайшим полотнищем раздалась площадная брань. Из палатки вылетела рыдающая простоволосая девка, бросилась прочь.
Бертовин проводил ее взглядом.
— Госпожи здесь нет, мигом бы порядок навела.
— Только ее тут и не хватает, — проворчал Рамон. — Ладно, бери сына, идите за герольдом маркиза, пусть покажет, где становиться. А мы пока здесь подождем.
Искать герольда долго не пришлось — его шатер стоял недалеко от стяга возглавляющего войска маркиза, младшего сына герцога Авгульфа и его наместника на этих землях — до тех пор, пока старший сын сопровождал отца в походах. Человек в цветах герцога показал Бертовину площадку, отведенную для Рамона и его копья, дождался, пока оруженосец сходит за господином, поклонился:
— Маркиз хочет видеть вас у себя. В любое время, когда вы сочтете нужным.
— Хорошо. — Кивнул Рамон. — Тогда передай, что я сейчас.
Он обернулся к своим людям:
— Устраивайтесь тут. Хлодий, меня не дожидайся. Когда вернусь — не знаю.
Он огляделся, приметил штандарт маркиза и направился к нему, стараясь не потерять стяг из виду. Вскоре показался и шатер из крашеной в цвета герба — золото и чернь — ткани. При появлении Рамона стоящий у полога латник поклонился:
— Вас ждут.