Двуногие лебеди
Шрифт:
В чумной поруке круговой
Я тоже ничего не стою,
Смешон – и мёртвый, и живой.
Но не министр, слава богу,
А человек, я – просто так…
И потому моя тревога
Не за министров, а бродяг.
Найдётся шоколада плитка,
И в перспективе не одна,
Для тех, чья жизнь подобно пыткам.
Ах, шоколадная страна…
На гребне бешеного века
Нас кормят ложью невпопад.
Найдёшь на свалке
Не удивляйся, он твой брат.
Закордонная трактовка
На арийские на лапки,
Взор потупив, словно гусь,
Фриц надел свои гестапки
И пошёл войной на Русь.
Пусть гестапки эти шили
Англосаксы разных стран,
Просто, милые, спешили
Уничтожить всех славян.
На чужой крови желалось,
Сотворить себе уют…
Только промахнулись малость,
Но опять гестапки шьют.
…Фриц шагал с губной гармошкой,
Старых, малых убивал.
Но в душе он был хороший,
Очень добрый, не вандал.
Замечательный и милый,
Добродушный простачок…
Фриц нашёл себе могилу,
На чужой земле клочок.
Бедный мальчик лупоглазый
И романтик по нутру,
Он желал всего и сразу,
Но пришёл… не ко двору.
Разве это небылица,
Ерундовина в кульке?
Шваль земная хвалит Фрица,
Плачет по нему в тоске.
Но гестапки шьются снова,
Вашингтон в делах опять,
И толпа шальных готова
В них немного погулять.
А Земля от боли стонет…
Мир спасём любой ценой.
Церемониться не стоит
С закордонною шпаной.
Нам о Фрице прибаутки
Надоели с давних пор.
Англосакские обутки -
Это больше, чем позор.
* * *
В прочной клетке привереда,
Социальной кривды плод.
Он вчера устал от бреда
Вымирающих господ.
Из какого там он теста,
Непонятно богачам,
Но ночами в знак протеста
Что-то гнусное кричал.
Он кричал (Ну, это ж надо!)
В центре улиц-большаков:
«Прилетайте, камнепады,
Раздавите пауков!».
Привереда, это точно…
И за что же он радел?
Ведь кричать такое ночью –
Абсолютный беспредел.
Нет, не псих он, проверяли,
И ни сколько не алкаш,
И родился на Урале,
Но поддался на шантаж.
На
Что отчаянно бузит.
А теперь, на всякий случай,
Десять лет ему грозит.
Долгих десять лет отсидки
Не дадут ему пропасть.
Привереда очень прыткий,
Явно, критикует власть.
Может он шпион, в разведке,
Или же алтайским кам.
Привереда в прочной клетке,
И спокойней паукам.
Но на нынешней неделе,
Грациозны и легки,
Камнепады прилетели,
И погибли пауки.
* * *
В текущей безнадёжке
Среди сумбурных дней
Встречают по одёжке,
И всё всегда – по ней.
Да будь ты хоть семь пядей
В своём широком лбу,
Но при плохом наряде,
Ты проклинай судьбу.
Без денег и без связей,
Без мощного родства,
Тебе не выйти в князи
И не качать права…
Останешься ты блошкой,
И правды не ищи,
А деревянной ложкой
Хлебай пустые щи.
В кошмарной безнадёге
Останешься, кем был.
Всю жизнь тобою строгий
Командует дебил.
Купил он с потрохами
Себе подобный сброд,
Где хам сидит на хаме
И песенки поёт.
Такая вот интрижка
На долгие лета.
Смотри! Твоя коврижка,
Но у чужого рта.
Жить в безнадёжье жутко
В подобие плевка.
Быть может, злая шутка -
На долгие века.
Всё безнадёжно, верь мне.
Вокруг белиберда,
И за господской дверью
Тебе стоять всегда.
* * *
Подобно пиццам, в поле, на дорожке,
Ведущей к трём канавам за селом,
Лежат коровьи свежие лепёшки…
А ты ведь думал, что металлолом.
Металл ещё в минувшем веке сдали,
Прибалтам за бесценок отвезли.
Теперь сидят на куче гениталий
Чумных времён тузы и короли.
Сидят они торжественно и гордо
И к грошику пакуют каждый грош.
В телеокне одна и та же морда
Благословляет начатый грабёж.
А он идёт – богатств народных кража…
Задумки всё черней в бетонных лбах.
Бандиты богатеют – это важно,
Всё остальные – прочно на бобах.
Подобны пиццам лица из бетона,