Дядя Фред весенней порой
Шрифт:
— Вот что, старик…
— Да?
— Вот что…
— Алло! Полли?
— Вот что, Хорес…
— Минуточку. Кто-то что-то говорит. Да?
— Хорес, старик, я хотел сказать… по всяким обстоятельствам… то есть…
— Не тяни душу. Я занят.
Мартышка решил обойтись без вступления.
— Можешь одолжить двести фунтов?
— Нет.
— Вот как? Ну-ну. Тогда — пока.
И он ушел, и пошел в гараж, где держал свою машину, и сказал владельцу, чтобы тот приготовил ее к завтрашнему утру.
— Далеко едете, сэр?
— В
Ничего не поделаешь, думал он, придется все открыть дяде Фреду.
Глава II
Обработав гостиную племянника и покинув его квартиру, герцог Данстабл приободрился, доехал в кебе до Паддингтонского вокзала и поездом 2.45 отбыл в Маркет-Бландинг, расположенный в графстве Шропшир, ибо сам пригласил себя к Кларенсу, графу Эмсворту, и леди Констанс, его сестре, в древнюю обитель покоя — Бландингский замок.
Заблаговременно сообщив об этом открыткой, он особо напомнил, чтобы ему отвели спальню на первом этаже, окнами на юг, и тихий кабинет, где он мог бы работать вместе с секретарем над историей своего рода. Открытку принесли к завтраку и приняли неоднозначно.
Лорд Эмсворт очень удивился и воскликнул: «Нет, что ж это! А? Нет, что же это такое?» Он не любил герцога сорок семь лет, секретаря же его, Руперта Бакстера, надеялся не увидеть ни в этом мире, ни в будущем. Еще недавно тот служил у него, и граф относился к нему, как относится чудом исцеленный человек к страшной болезни. Конечно, теперь секретарь терзал другого, но графа это не очень утешало. Ему претила мысль о том, что они с Бакстером будут жить под одной крышей.
Зато леди Констанс была рада. Бакстер ей нравился, а в давние дни, когда мир был молод, они с герцогом позже всех возвращались домой с пикников. Ничего из этого не вышло, он еще не унаследовал титула, и старый герцог, отец, услал его за границу, чтобы Англия немного отдохнула, — но память осталась и жила до сих пор.
— Да он неделю как уехал! — протестовал лорд Эмсворт.
— Семь месяцев назад.
— А ты не можешь сказать, что у нас нет места?
— Конечно, не могу.
— Когда он был тут, — сообщил страдающий граф, — он ткнул Императрицу зонтиком.
— Знаешь что, — отвечала леди Констанс, — я не стану оскорблять старого друга из-за твоей свиньи. Отведем ему комнату окнами в сад, ему нужен первый этаж. Боится пожара.
Так и случилось, что наутро после визита к племяннику герцог проснулся в роскошной спальне на первом этаже. Сперва он полежал, глядя, как сочится свет сквозь занавеси огромных окон, выходящих прямо на лужайку; потом позвонил и велел лакею принести тостов, джема, китайского чаю, яйцо в мешочек и газету «Таймс». А через двадцать минут дворецкий Бидж передал леди Констанс, что герцог ждет ее у себя.
Она немного всполошилась. Вчера, за вечерним столом, герцог успел рассказать, как он проучил племянника, и рассказ этот произвел на нее большое впечатление. Подходя к его комнате, она
— Доброе утро, Аларих, — сказала она.
— Дбррр. Какого черта он свистит?
— Что?
— Свистит. Какой-то тип под окном. «На берегах Лох-Ломонда» [75] .
75
Хотя лорд Икенхем позже скажет, что эту песню сочинил Бёрнс, он ошибется, песня анонимная, ее приписывают леди Алисии Скотт, которая жила в XVI веке.
— Наверное, садовник.
Герцог неопределенно хмыкнул.
Если Мартышка удивился мистеру Плуму, он удивился бы и тому, что прославленный зверствами герцог так приличен с виду. Конечно, нос — но и все. Вполне обычная лысина, водопад седых усов, голубые глаза. Старик как старик.
— Ты для этого меня звал?
— Нет. Скажи шоферу, чтобы отвез меня к поезду.
— Да ты вчера приехал!
— А сегодня прочитал в «Таймс», что мой племянник не женится.
— Что?!
— То, что слышишь.
— Почему?
— Откуда мне знать? Для того и еду.
— Это племянница Икенхемов?
— Да.
— Леди Икенхем я знаю, а его не встречала. Говорят, он эксцентричен.
— Душевнобольной. Теперь все такие. Посмотри на Кларенса.
— Правда, он какой-то рассеянный.
— Еще чего! Сумасшедший. И Хорес. И Рикки. Мой тебе совет: не заводи племянников.
Леди Констанс вздохнула:
— У меня их много, Аларих.
— Сумасшедшие?
— Иногда мне кажется, что да. Так странно себя ведут…
— Куда им до моих!
— Роналд женился на хористке.
— Рикки пишет стихи.
— Бошем купил на улице золотой слиток.
— А теперь еще суп.
— Бошем купил суп?
— Какой Бошем! Рикки. Хочет торговать супом.
— Торговать супом?
— Конни, ты не горное эхо. Да, торговать супом. И еще просит, нахал, пятьсот фунтов на обзаведение. Конечно, не дам. Обижается, видите ли! Ничего, Хорес больше обидится, когда я с ним поговорю! Распорядись насчет машины.
— Ты бы послал мистера Бакстера. Он ведь в Лондоне? Вот его и пошли.
— Еще чего! Сумасшедший племянник, а мой. Разве я допущу, чтоб его ругал какой-то выскочка?
— Знаю! — воскликнула леди Констанс. — Бошем собирался в Лондон. Пусть Хорес привезет его обратно.
— Вот это дело, — похвалил герцог. — А то «Бакстер»! Да, скажи Бошему. Ну, заболтался я с тобой. Где Кларенс?
— У свиньи.
— Не надоело?
— Что ты! Он по ней с ума сходит.
— Вот именно. От нее все и пошло. Надо ее убрать, а то твой братец скажет, что он — яйцо всмятку. Кстати, пришли мне десяток яиц.