Дядя Лёша
Шрифт:
— Я сказала — развяжи меня, — повторила Кристина.
— Ультиматум, — усмехнулся Антон. — Валера, Игорек, ну что, развяжем ее?
— А кусаться не будет? — поинтересовался Игорек.
— Мы ее тогда сами покусаем, — улыбнулся Антон. Воцарилось молчание. Валера переминался с ноги на ногу, а потом сказал:
— Ну пойдем сначала похаваем, шеф! У меня живот подводит, блин. Мне сейчас ни до чего.
— Ну что ж, может быть, действительно сначала подкрепиться перед долгой ночью любви…
— Что ты намерен делать? — твердым голосом спросила Кристина. — Имей в виду —
— Хм… — Антон с интересом посмотрел на нее. — А у тебя характер. Девушка с характером! Фильм такой был. Довоенный или послевоенный, кто смотрел?
— Не знаю, — ответил Валера. — А я вот смотрел классный боевик, там тоже такая кукла была, называется «Хищник-два». Там все играют эти каратисты, Ван Дамм, или там его не было… Ну вот этот Рембо — всех собрали. Там один отряд, блин, где-то в Африке или в Палестине, и их всех инопланетянин перебил, блин, а…
— Слушай, будь добр, умолкни, до масленицы далеко еще, а у тебя одни блины, — поморщился Антон и снова обратился к Кристине: — Ну, девушка с характером? Значит, тебе интересно, что я собираюсь с тобой делать? А ты как думаешь? — Антон замолчал. — Ты мне отказала, а я не люблю, чтобы мне отказывали. Со мной так нельзя. И давно пора было бы это понять. Я тебе не Вадик, с которым пройдут такие штучки: сегодня я тебя хочу, а завтра — пошел подальше. Тоже мне Кармен нашлась! И я не Хозе. И резать я тебя не буду. Просто ты должна знать свое место и не выпендриваться. А то — хочу дам, не хочу — не дам. Нет, милая, с нами так не получится, и заруби себе это на носу. Так что все, что я буду делать, делается в воспитательных целях. Понятно?
Кристина с ненавистью смотрела ему прямо в глаза.
— Ну вы как хотите, блин, а я пойду хавать, — сказал Валера.
— Правда, Антон, — поддержал его Игорек, — надо подзаправиться. Включи ей видак, пусть сидит тут, разогревается.
— Ладно, настырные вы мои, — кивнул Антон. — Игорек, подбери ей что-нибудь подходящее.
Охранник с косицей подошел к стоявшему напротив дивана видеомагнитофону и включил его, поставив какой-то порнофильм. С минуту он сам с любопытством глядел на экран, а затем вся троица удалилась, по-видимому, в направлении кухни.
Нож для заточки перьев
Кристина осталась одна. Руки у нее были по-прежнему связаны, однако она могла передвигаться по комнате — ноги были свободны. Антон и его подручные, по-видимому, не ожидали от нее серьезного сопротивления, да и что могла она сделать любому из них?
Им — нет, но вот себе…
Кристина внимательно осмотрела комнату. Она мучительно соображала, как бы она могла немедленно, прямо сейчас убить себя, потому что лучше самоубийство, чем такое унижение. Взгляд ее скользнул по камину, не то… Окно? Второй этаж, не убьешься, даже сознания не потеряешь. Броситься на охранника или на Антона, в надежде, что ее застрелят? А вдруг не застрелят, и тогда будет еще хуже.
Кристина слезла с дивана и прошлась по комнате. В кино она не раз видела, как супермены, которым связали руки сзади, с необыкновенной легкостью переносили захват вперед через голову.
Она снова встала на ноги и прошлась по кабинету. Ничего подходящего для разрезания скотча не было. Его не перетрешь о батарею или о каминную решетку.
Кристина подошла к изящному письменному столу, поверхность которого была совершенно чистой — ни бумаг, ни ручек, ни карандашей. Видимо, Антон, или тот, кто был тут хозяином, не занимал себя писаниной. Повернувшись к столу спиной, Кристина подергала выдвижные ящики. Все они оказались заперты, кроме одного, самого нижнего. Чтобы выдвинуть его, Кристине пришлось опуститься на корточки.
Ящик подался легко и почти бесшумно. Кристина выдвинула его более чем наполовину и, развернувшись, стала рассматривать его содержимое.
В ящике были свалены разные безделушки, некоторые из которых явно представляли немалую художественную ценность, — здесь были бронзовые фигурки животных, большой сиреневый кристалл, россыпью валялись полудрагоценные камни, японские нэцке и прочие изящные мелочи. В другое время Кристина с интересом бы перебирала их, но сейчас было не до миниатюрного Будды из душистого дерева.
Внимание Кристины привлек небольшой старинный ножик для разрезания бумаги. Это был красивый предмет, который ни Антон, ни его подручные, разумеется, — не сочли за оружие, — изящное стальное лезвие с резной костяной ручкой в виде дельфина. Кость пожелтела от времени, однако нож казался все еще достаточно острым. По-видимому, он предназначался не только для разрезания бумаги, но и для заточки перьев, а раз так…
Кристина не знала, как именно она употребит этот нож и сможет ли вообще им воспользоваться, но, повернувшись к ящику спиной попыталась вынуть его. Это оказалось не так-то просто. Нож лежал довольно далеко, и взять его связанными за спиной руками, да еще вслепую, было нелегко.
Кристина оперлась плечом о крышку стола и выгнулась над выдвинутым ящиком, пытаясь не потерять равновесия. С первого раза это не удалось: она немного не рассчитала и, пытаясь схватить нож, забыла о собственном центре тяжести, а потому свалилась на пол, как ей показалось, с жутким грохотом.
Кристина села на пол и прислушалась. За визгом из видака ничего не было слышно, наверно, и до них не донесся звук ее падения. По-видимому, тюремщики были еще вовсю заняты трапезой. Она снова выгнулась над ящиком письменного стола. Жаль, что люди не умеют нагибаться назад, думала Кристина. Ей вспомнился китайский цирк, выступление которого она как-то видела по телевизору. Это было нечто непостижимое.