Дядя самых честных правил. Книга 2
Шрифт:
– Неа, денег не было.
– И я нет. Говорят, хорошо там, красиво, тепло. Культура всякая: храмы, фрески, статуи. Еда вкусная.
Я пожал плечами – хорошо там, где нас нет. А стоит приехать, обязательно выяснится, что фрески облупившиеся, у статуй руки отколоты, а еда дорогая. Но говорить этого Боброву я не стал: пусть себе мечтает, полезно для развития воображения.
– Пётр, ты лучше расскажи про княгиню.
– Какую?
– К которой мы едем. Марья Алексевна, правильно?
– Ага.
– Из какого рода, что любит, какие взгляды, почему одна живёт.
Бобров почесал переносицу.
– Долгорукова она. Между прочим, с Талантом средней силы. Только… ммм… эксцентричная очень. Родственники за голову хватаются.
– Сумасшедшая?
– Костя, так никто не говорит, она же княгиня.
– И в чём её эксцентричность?
– Кошек держит, штук тридцать. Любит выпить рому, табак нюхает, в карты играет, сквернословит без стеснения. Обожает музицировать.
– Прости, а музыка тут причём?
– Эм, – Бобров поперхнулся, – увидишь. Вернее, услышишь.
– Это всё?
– Заводит молодых любовников, а потом со скандалом их бросает. Поселила у себя какого-то ниппонца с мечом – тот за ней ходит телохранителем, даже в спальню. Уже лет двадцать как освободила всех своих крепостных. Из них десяток семей выбились в купцы, но барыню свою не забывают, приезжают к ней с подарками, поддерживают деньгами.
Бобров наклонился ко мне и перешёл на шёпот:
– Ходят слухи, что она оскорбила матушку-императрицу. Вроде бы сказала, что такой прекрасной женщине нужен нормальный мужчина, а не напыщенные хлыщи-фавориты. За это её и сослали в Муром.
– Серьёзно?
– Я же говорю – слухи, точно никто не знает. Но она уже несколько лет из Мурома никуда не выезжает.
– Понятно.
Откинувшись на сиденье, Бобров замолчал, будто раздумывая. Он закрыл глаза и через минуту захрапел – укачало беднягу на муромских дорожках. Ну и ладно, пусть спит, уставший наш. Всё равно уже скоро приедем, до Мурома не слишком далеко.
Вокруг особняка княгини раскинулся шикарный парк. Немного запущенный, но вполне симпатичный. В просветах между кустами мелькали мраморные статуи, дорожки, посыпанные песком, и беседки. Экипажи остановились у входа, и мы наконец-то выбрались на твёрдую землю. Под конец поездки меня тоже знатно укачало от тряски по колдобинам.
Бобров, выскочив из экипажа, шепнул мне:
– Подождите, я доложу княгине, что это вы. Проверю, что она не передумала, а то неудобно получится.
Он рысцой взлетел по лестнице, а я прогулялся вокруг экипажа, разминая ноги.
– Константин Платонович, – ко мне подошла Александра, – а какие у нас планы? Мы на бал поедем?
– Пока не знаю. А что, так хочется?
Рыжая покраснела.
– Хочется. Никогда не была на
– Если будут приглашать – обязательно соглашусь и возьму вас с собой.
Из дверей особняка вышла целая процессия слуг в ливреях и прошествовала к нам.
– Урусов Константин Платонович и сопровождающие его лица, – громко возвестил самый напыщенный из них, – княгиня Марья Алексевна будет рада видеть вас у себя в гостях!
И уже тише добавил:
– Прошу следовать за мной. О багаже не беспокойтесь, мы позаботимся.
Внутри особняка царила атмосфера лёгкой запущенности и общей расслабленности. Кое-где отвалилась лепнина, ковровые дорожки чуть потёрты, мебель заметно старая. Но в то же время чисто, пыли нигде не видно.
Нас привели в большую гостиную, где во множестве горели магические свечи – пламя чуть с синевой и запаха нет совершенно. Навстречу нам поднялась женщина: роскошное платье из дорогой ткани, густо напудренное до белизны лицо, чёрная мушка на щеке, парик с длинными локонами. Сказать, сколько ей лет, было невозможно – то ли тридцать, то ли все семьдесят. А вот голос был звонкий, ничуть не старый.
– Константин! Ну хоть кто-то из тёмной семейки решился заехать ко мне. Твой дядя только и обещал, а ты сразу ко мне. Молодец!
– Ваше сиятельство, – я поклонился, – счастлив видеть вас.
Княгиня левой рукой обмахивалась веером, а правую протянула мне. Я наклонился, чтобы поцеловать, и чуть не закашлялся от неожиданности – кожа на руке была зелёная. Точь-в-точь такого же оттенка, как у Тани. Княгиня была чистокровной оркой! Даже Анубис тихонько рыкнул под рёбрами, выражая симпатию к ней.
– Так-так, – она забрала руку и шагнула к моим спутницам, – кто это с тобой?
– Разрешите предста…
– Сама посмотрю, – перебила она меня и выбрала первой жертвой Диего. – Та самая испанка? Слышала о тебе, кстати, плохое. Впрочем, обо мне тоже гадости говорят.
Тут же переключилась на Александру.
– А ты, милочка, Добрятникова, верно? По волосам вижу. Мария?
– Александра, – моя рыжая ученица еле пискнула.
– Да, старшая, верно? Помню твоего батюшку, пронырливый был юноша. Только нос совал, куда не следует.
Она кинула взгляд на двери и заметила Таню, осторожно заглянувшую внутрь. В комнату ей входить было не положено, а посмотреть очень хотелось.
– Эй ты! – строго крикнула княгиня. – Иди сюда!
И тут же повернулась ко мне.
– Твоя?
– Да, Марья Алексевна.
– Служанка? Крепостная?
Я кивнул. Таня подбежала и встала как вкопанная, опустив взгляд в пол.
– Так-так, – княгиня обошла её кругом, – так-так. Посмотри на меня.
Она протянула руку, взяла Таню за подбородок и, подняв, заглянула в глаза.