Дядя Тумба Магазин
Шрифт:
ДЯДЯ ТУМБА ДАЕТ ИНТЕРВЬЮ
ДЯДЯ Тумба однажды в разговоре со мной сознался, что он боится сердитых людей. Но всего больше он боится полицейских и газетчиков. Ну, полицейских, понятно, их никто не любит, потому что они всегда, во все времена и даже в хорошую погоду недоступно строгие и могут оштрафовать за неправильный переход через улицу, а дядя Тумба как раз обожает переходить улицу в неположенном
Что касается всяких разных газетчиков, то дядя Тумба не то что их уж совсем боится, но он их избегает, потому что вср они наперечет спрашивают у него одно, а пишут совсем другое. Это даже странно, но представьте, что какой-нибудь заезжий газетчик станет тебя расспрашивать о любимых блюдах или цветах, а напишет про то, что ты никогда не был в море и вообще почему-то не увлекаешься рыбалкой. Вот и рассказывай после этого! Ты о трюфелях да о розах, а тебе напишут, что ты не хочешь ловить судака! «Инте-рес-но-е за-ня-ти-е!» — так произнес дядя Тумба, настраиваясь посидеть, поболтать со мной, но тут как раз зазвонил тонко колокольчик и не успел дядя Тумба выйти к воротцам, как объявился молодой бойкий человек с сумкой на боку, а в сумке у него лежали портативный магнитофон, фотоаппарат, кассеты и карта-путеводитель по городу, по которой он отыскал дом дяди Тумбы. Надо сказать, что местопребывание дяди Тумбы, и правда, включено во все туристские карты и обозначено оно розовым кустом, хотя, если подумать, то дом его расположен на таком перекрестке, который никак не минуешь, куда бы ты не направлялся.
Странный молодой человек извлек содержимое сумки, поставил и включил магнитофон, приловчившись на скамеечке, и, вытянув руку с микрофоном над головой, спросил: каково настоящее имя дяди Тумбы.
День был летний, нежаркий, с ветер-ком, жужжал, как шмель, флюгер на крыше домика и несколько пчел копошились, запутавшись в длинной бороде дяди Тумбы. Сам он в раздумье стоял посреди своего цветущего дворика, нисколько не удивленный таким бесцеремонным вторжением, он это даже любил, а скорей озабоченный таким вопросом.
— А вам, простите, сударь, не знаю тоже вашего имени… Зачем? — поинтересовался он, косясь на магнитофон, который замигал красным глазком, указывая на запись.
— Интересно, — просто отвечал молодой человек, проигнорировав вопрос самого дяди Тумбы, себя он пока решил не называть никак.
— Гм… Интересно? — пробормотал дядя Тумба. — Мне бы тоже интересно вспомнить кое-что, но это было так давно, что я забыл. — Он подумал и оживился. — Но если вы хотите меня как-то называть, то, будьте добры, сударь, называйте меня господин «Ю».
— Как? Как? — переспросил молодой человек и от неожиданности даже выключил магнитофон.
— Господин «Ю». Разве это дурно звучит? — спросил дядя Тумба, не без тревоги.
— Да нет, но…
— Вот и называйте. Я, правда, запамятовал, но я полагаю, что меня в детстве так и называли: «Ю», то есть Юнок, или Юлок, или…
— Стойте, стойте, — перебил молодой человек и включил магнитофон, и красный огонек снова замигал. — Повторите, пожалуйста. Как вы себя назвали?
— Как я себя
— Вы говорили, что вас называли «Ю»?
— Ах, да, — подхватил радостно дядя Тумба. — Меня называли «О».
— Вас называли «О»?
— А может, и не «О», а «Ё» или «У»… Но только не «И краткое»! Это я знаю точно!
Так он сказал и, довольный, присел на край скамеечки рядом с магнитофоном. Очки от его такого напряженного воспоминания запотели, и он, забыв о носовом платке, стал протирать их кончиком своей бороды. Но, кажется, и молодой человек никак не мог прийти в себя от такого ответа, он выключил, а потом включил свой магнитофон.
— Но, простите… — произнес он, заикаясь. — Господин «Ю»… Или господин «О»… Я правильно произношу ваше имя?
— Да, — отвечал с готовностью дядя Тумба. — Так и зовите, пожалуйста, сударь: господин «А»! А впрочем, господин «Ю» ведь тоже недурно?
— Но вы сказали, что это было давно, — продолжал молодой человек. — Когда — давно, вы не можете уточнить? То есть я прошу назвать, когда именно это было?
— Но почему же, — удивился дядя Тумба и машинально смахнул пчел с бороды. И пчел, и бабочку, которую совсем не было видно. Он задумался, морща лоб. — Да, правильно. Это было так давно, я тогда только родился.
— А когда вы родились?
— Да, вот именно, когда? — спросил дядя Тумба.
— Но вы помните — когда? — настаивал молодой человек.
— Помню. Конечно, помню. У меня отличная память. Это было давно.
— Понятно, что давно, — терпеливо повторил молодой человек и вздохнул. — Когда именно? И кто, кстати, были ваши родители?
— Кто они были? — спросил как бы самого себя дядя Тумба и снова задумался. — Они кто-то были, — решил он, оживившись. — Да, да, тогда я и родился! — радостно воскликнул он. — А когда родились вы, сударь? И как все-таки вас зовут?
— Джоном, — отвечал молодой чело-век торопливо. — Но господин «Ю»…
— Знаете что, — решил дядя Тумба. — Зовите меня лучше господином «Я» или господином «Ы»! Я просто сейчас подумал, что меня звали именно так.
При этих словах дядя Тумба достал из нагрудного карманчика свою знаменитую бордовую книжицу и проверил на букву «Д», то есть Джон.
— Все верно, — сказал он. — Вы брали у меня, как сейчас помню, трехколесный велосипед… Как он вам, сударь, понравился?
Молодой человек недоуменно пожал плечами, произнеся, что это было так давно, что он успел забыть, а уж последние лет десять он ездит на спортивном автомобиле.
— Вот-вот, — подхватил дядя Тумба обрадованно. — Вы забыли велосипед, видите… Такая уж наша память, мы все время что-нибудь забываем. Но простите, сударь, я вот вижу, — он ткнул пальцем в книжицу, — что вы болели коклюшем и свинкой… И потом, у вас находили плоскостопие, и мне приходилось подбирать для вас супинаторы!
— К сожалению, — сказал молодой человек, — господин «Ю»… Нет, господин «О»… Или «У»… Простите, что я путаюсь…
— Я тоже, — сознался дядя Тумба. — Я тоже путаюсь, сударь. Кажется, я назывался «И краткое»? Да?