Дьявол Фэй-Линя

Асбери Герберт

— Вы одна на целом свете можете оказать нам помощь.

— Попробуем обратиться к сути вопроса, — сказал инспектор. — Известен ли вам человек по имени Сильвио?

Девушка задрожала от отвращения.

— Да, — сказала она. — Я знала его. Он был моим отчимом. Но он мертв.

— Повешен год назад, — сказал Конрой. — Тем не менее, как ни фантастично и невероятно это звучит, мы считаем, что Сильвио каким-то образом связан с убийствами судьи Маллинса и государственного прокурора Стэнли. Мы почти готовы поверить, что сам Сильвио их и убил!

— Он мертв! — вскричала

девушка. — Как может мертвец совершить убийство?

— Мы не знаем, — ответил Конрой. — Мы многое не знаем — но надеемся узнать.

— Он был самим злом, — сказала Дороти Кроуфорд. — Если кто-то способен восстать из могилы и убить, то это он. Он продал свою душу! Он показывал мне договор, подписанный кровью!

— Расскажите нам все, что вы знаете о Сильвио, — прервал Конрой, — все, что может помочь нам разгадать эту тайну.

Девушка возбужденно наклонилась вперед.

— Я родилась здесь, в этой стране, — сказала она, — но в возрасте одиннадцати лет отец увез меня с матерью в Индию, где он служил смотрителем чайной плантации. Два года спустя он умер, и мать моя вышла замуж за человека по имени Поль Сильвио. Она сделала это вопреки воле отца, моего деда, который призывал ее вернуться в Соединенные Штаты и поселиться с ним в Нью-Йорке.

Обитатели британской колонии в Симле знали Сильвио как итальянского торговца; он был очень богат и казался джентльменом. Позднее он хвастливо рассказывал нам, что в его жилах не течет ни капли итальянской крови. Он был сыном индуски и китайца, но воспитывался в Америке и Европе и провел много времени в Париже.

С тех пор, как моя мать вышла замуж за Сильвио, я не знала покоя. Внешне он оставался все тем же уважаемым торговцем и ученым джентльменом, но наедине с матерью и мною он сбрасывал маску и выказывал всю свою испорченность. Он не страшился ни Бога, ни людей и поклонялся дьяволу. Он был самым злобным человеком из всех, кого я встречала; никогда бы не поверила, что человек может быть так порочен. Часто, поздней ночью, он заставлял меня и мать наблюдать за его жуткими ритуалами; мы боялись пошевелиться или закричать, когда он служил своему отвратительному Господину. Это было ужасное зрелище.

— Кое-что мы видели прошлой ночью, — сказал я. — Было что-то еще?

— О да, — ответила девушка. — И еще более ужасное. Как правило, он поклонялся дьяволу в образе жабы или козла, но этого ему было мало. Однажды он принес в дом младенца. Он... он убил ребенка и вылил его кровь в чашу, украденную из церкви.

Она снова разрыдалась и спрятала лицо в ладонях. Прошло немало времени, прежде чем она нашла в себе силы продолжать рассказ.

— Время от времени, — сказала она наконец, — он надолго исчезал и через месяц или около того возвращался, а его злоба и порочность раз от разу все возрастали. Он говорил нам, что ездил куда-то далеко, в горы Китая, к секте дьяво-лопоклонников.

— Я жрец ада! — говорил он нам. — Я продал душу дьяволу! Сатана мне господин, и я заставлю вас поклониться ему!

Богу известно, как он старался обратить нас в свою преступную веру и приобщить нас к своим порочным ритуалам.

Моя мать была женщиной слабой и ужасно боялась Сильвио. Однажды он заставил ее отправиться с ним в паломничество, в горы. Они вернулись через три недели, и почти сразу Сильвио увез нас с матерью в Соединенные Штаты.

— Когда это произошло? — спросил Конрой.

— Пять лет назад, — ответила девушка. — Мне было тогда девятнадцать.

После поездки в храмы дьяволопоклонников мать страшно изменилась, — продолжала девушка. — В глазах у нее застыл непредставимый ужас. Она снова и снова повторяла, что совершила чудовищные злодеяния.

— Я согрешила перед Богом, — восклицала она, — и перед собственной дочерью!

Она так и не открыла мне, что видела и что испытала. Однажды она начала было рассказывать, но Сильвио приказал ей замолчать. Он заявил, что мать не должна раскрывать мне таинства веры, пока я полностью не окажусь в его власти.

Все это время Сильвио неустанно пытался меня подчинить. Он был искусным гипнотизером и, думаю, обладал и другими способностями. Он сумел так подействовать на меня, что через некоторое время я стала послушной глиной в его руках. Когда я находилась в гипнотическом трансе и была совершенно подчинена его силе, он всеми возможными способами старался уничтожить мою веру в религию, добро и Бога, и постепенно завоевал мучительную власть надо мною. Несмотря на все его старания, я отказывалась принимать участие в обрядах дьяволопоклонников; однако мы с матерью так его боялись, что не осмеливались сообщить о нем властям.

Он совершал преступление за преступлением. Он убивал только затем, чтобы увидеть, как льется кровь. И хотя он оставлял следы, которые различил бы и слепой, его словно защищала какая-то сверхъестественная сила, и он ни разу не был пойман.

Наконец он убил женщину в Форт-Слокуме. В ту ночь он вернулся домой и рассказал нам, что сотворил.

— Это конец! — сказал он. — Наступило время воссоединиться с Господином! Меня арестуют и повесят!

Затем он сделал последнюю попытку заставить меня уверовать в его порочные убеждения и, как он выразился, последовать за ним в ад! Я противилась ему всеми силами души и, хотя той ночью ему удалось несколько раз загипнотизировать меня, в конце концов победила. Однако он вновь заставил мать и меня присутствовать на церемонии, которая была ужасней всех прежних, так как на сей раз он отмечал свое последнее свершение.

Он снова спросил меня, согласна ли я поклониться его Господину. Когда я отказалась, он пришел в ярость. Я никогда этого не забуду. Сильвио вопил от бешенства, на губах выступила пена, зеленые глаза пугающе сверкали, и он изрыгал самые чудовищные богохульства, твердя, что я еще встречусь с ним в аду.

— Я восстану из могилы! — кричал он. — Я вернусь и убью всех, кому предстоит расправиться со мною, а ты станешь моим орудием! Чрез тебя я восстану!

После он успокоился и рассказал мне, что собирается сделать. Он сказал, что вернется и заставит меня говорить его голосом и мыслить его разумом, а дух его будет подчинять меня себе, когда захочет.