Дьявол и Ангел

Энок Сюзанна

— Я не крала её, — возразила Анжелика, не поворачивая к нему лица. — Я просто хотела доказать вам.

— Доказать мне что?

— Что вы не всегда и не во всем правы.

— Хм. Очевидно, я оказался прав в отношении Демона, — ответил маркиз тем же самым тоном.

Девушка бросила на него быстрый, сердитый взгляд. Ее нос был запачкан грязью, и он подумал, что она никогда не была более красивой.

— Уходите, — засопела она.

— Уходить? — тупо повторил он.

— Я больше не хочу с вами разговаривать.

Итак, Энджел всё ещё ненавидит его. Так или иначе, но

он проделал для этого превосходную работу.

— Я не могу просто оставить вас здесь, а вы не сможете поехать обратно на Демоне, даже если захотите, потому что сейчас он уже на полпути к конюшням.

— Тогда я возьму Фараона.

— Я не собираюсь идти пешком, — категорично заявил Джеймс. Её волосы освободились от шпилек, и, пока он вынимал из них травинки, то едва удерживался от желания погрузить пальцы в длинные пряди.

— Как нелюбезно с вашей стороны, — фыркнула девушка, вытирая глаза.

Он вздрогнул и понадеялся, что она не заметила этого.

— Вы сказали, что приехали сюда не для того, чтобы вас спасали, — напомнил ей маркиз. — Я только делаю то, что вы хотите.

— Уходите, или я…

— Или вы что? — настойчиво спросил он, ему было любопытно, чем Энджел будет угрожать ему.

Она опустила голову.

— Не знаю, — пробормотала Анжелика, а затем снова выпрямилась. — Но это будет ужасно, — предупредила она.

— Я не сомневаюсь, что так оно и будет. — Джеймс поднялся и, несмотря на протесты, потянул её за собой. Она, не устояв, пошатнулась, но отказалась от его попытки поддержать её. Вместо этого девушка оттолкнула его, а затем повернулась спиной.

Брутус сидел в стороне, но когда Джеймс сделал один раздраженный шаг вперёд, собака встала и зарычала на него.

— О, ettu,Brute [13] ? — проворчал маркиз.

— Хорошая собака, — подбодрила его Анжелика, но эти слова, очевидно, убедили Брутуса, что всё опять хорошо, потому что его уши поднялись и он замахал хвостом.

13

«И ты, Брут?» (лат. Et tu, Brute?) — по легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращённые к его убийце — Марку Юнию Бруту.

— Извините, — насмешливо произнес Джеймс. — Возможно, я должен был позволить вам упасть на голову. Может быть, это вбило бы в вас немного здравого смысла.

— В меня? — с негодованием переспросила она, снова поворачиваясь к нему лицом. — Я же не пьяная свинья.

— Нет, — парировал Джеймс, — вы — невоспитанная сорвиголова.

Энджел замахнулась кулаком, метя ему в лицо, но в этот раз он был готов. Он перехватил её запястье, крепко обхватив его пальцами. Некоторое время они сердито смотрели друг на друга, а затем она вырвала руку и, резко взметнув юбки, двинулась через луг с негодующей хромотой.

— Что, по вашему мнению, вы делаете? — спросил маркиз, схватив поводья Фараона, чтобы последовать за ней.

— Я иду обратно, — отрезала она через плечо. Из-за высокой травы ей пришлось поднять юбки до колен, и, несмотря

на то, что Джеймс разозлился так, что готов был плеваться, он сумел насладиться этим видом. Нет смысла быть повесой, если не можешь восхищаться красивой женщиной, каковы бы ни были обстоятельства.

— О, — произнес он, пытаясь остудить свой гнев. — Что ж, я направляюсь в ту же сторону. Хотите, поедем вдвоем?

— Нет.

Энджел продолжала двигаться в сторону особняка, и он медленно поравнялся с ней, уверенный, что она сдастся и согласится проехать остаток пути. Однако в соответствии с её убедительно доказанным упрямством, она ни разу даже не бросила на Фараона тоскующего взгляда.

Это заставило Джеймса чувствовать себя совсем не по-рыцарски, и он откашлялся.

— Анжелика?

— Я с вами не разговариваю.

— Вы это уже говорили.

— Хорошо. Я рада, что вы не глухой.

— Я пытаюсь извиниться, — настаивал он сквозь стиснутые зубы. — Если вы любите Саймона, то я хочу, чтобы вы знали: я не стану… вмешиваться в вашу жизнь. — Ему отчаянно хотелось рассказать ей о Саймоне и Лили, но это больше было не его чертово дело. — И я желаю вам только счастья.

— Как мило, — пробормотала девушка, уставившись на него ненадолго, прежде чем снова отвернуться. — Если бы меня заботило то, чего вы желаете.

Наконец Джеймс решил, что можно без опаски прийти к выводу, что дела не могут обстоять хуже.

14

— Вы, должно быть, очень серьезно упали, мисс Энджел, — проговорила Тесс, раскладывая голубое платье хозяйки на спинке кресла. — Ваша амазонка — жуткое зрелище. С вами всё в порядке?

— Пострадала только моя гордость, — хмуро ответила Энджел, изучая испорченную юбку.

Всё пошло совсем не так, как она планировала. Девушка хотела доказать Джеймсу Фарингу то… ну, что-то позволяющее ему узнать, что к ней нельзя относиться несерьезно. Учитывая, что Демон почти вывихнул ей руки и теперь у неё подвернута лодыжка и исцарапаны предплечья, Анжелика вовсе не была уверена в том, кто кому преподал урок.

Она сумела бросить вызов Джеймсу, как и хотела, выставив себя при этом законченной мегерой. Ей остается одно из двух: или продолжать злится на него или броситься в его объятия и уничтожить ту маленькую частичку респектабельности, которая осталась у неё. Всё так запуталось. Джеймс Фаринг украл её сердце, и она не имела представления, как вернуть его, или как продолжать жить без него.

Отсиживаться наверху, лишаясь обеда, выглядело немного по-детски, но у Энджел не было настроения ловить разочарованные взгляды, которыми обменяются её отец и мать, сокрушаясь по поводу неисправимой дочери. Анжелика выпрямилась. Возможно, если она будет вести себя достаточно плохо, то они и вовсе откажутся от свадьбы. Через мгновение девушка снова ссутулилась. У неё вовсе не было желания оказаться сосланной в Австралию вместе с Брутусом, а это стало казаться следующей ступенькой вниз рядом с той, где она находилась сейчас.