Дьявол и темная вода
Шрифт:
Когда они вошли, Кроуэлс поднял взгляд от судового журнала и посмотрел на мастера-негоцианта Рейньера ван Схотена, который развалился на стуле, закинув ноги на соседний и потягивая вино из глиняной бутыли. Унизанная перстнями рука покоилась на круглом пузе, напоминающем валун на дне оврага.
– И как я прокормлю триста душ, если провизии загружено на сто пятьдесят? – грозно спросил капитан.
– На «Леувардене» есть запасы провизии, – лениво ответил ван Схотен, у которого от вина начал заплетаться язык. – Съедим
– А если потеряем «Леуварден» из виду? – спросил старший помощник с сильным немецким акцентом, напомнившим Аренту о холодных зимах и густых лесах.
– Громко покричим? – предложил ван Схотен.
– Сейчас не время для… – начал Ларм.
– Урежем паек и пополним провиант на мысе Доброй Надежды, – перебил его ван Схотен, почесывая длинный нос.
– Половинный паек? – спросил Кроуэлс, кладя перед собой другой журнал, тоже содержащий сведения о продовольствии на борту.
– Четвертной, – ответил ван Схотен.
Капитан бросил на него мрачный взгляд.
– Почему мы вышли в море с недостаточным запасом продовольствия? – сердито спросил старший помощник.
– Нужно было место для груза генерал-губернатора, – ответил ван Схотен.
– Для сундука, который втащили на борт мушкетеры? – неуверенно спросил Ларм. – Вос приказал освободить место в пороховом погребе.
– Тот сундук – не единственный груз, – раздраженно ответил Кроуэлс. – Был груз еще крупнее. Его доставили под покровом ночи, и ван Схотен не говорит, что в нем.
Ван Схотен снова хлебнул вина.
– А вы сами спросите генерал-губернатора, посмотрим, что он вам ответит.
Оба зло зыркнули друг на друга. Воздух словно бы раскалился от неприязни.
Якоб Дрехт кашлянул и указал на Арента:
– Капитан Кроуэлс, разрешите представить…
– Я хорошо знаю, кто это, наслышан о его приключениях, – перебил Кроуэлс и повернулся к Исааку Ларму. – Что там с каютами? Где мне спать, раз генерал-губернатор занял мои покои?
– На корме по левому борту. Каюта два.
– Терпеть ее не могу Прямо под хлевом на юте. Стоит кому-то подойти, как свиньи начинают визжать и проситься на волю. Давай лучше каюту в носу по правому борту.
– Ту я занял. – Мастер-негоциант потряс опустевшей бутылью и разочарованно заглянул внутрь.
– Ага, потому что это – моя любимая каюта, и ты это знаешь! – прорычал Кроуэлс; на мощной шее вздулись жилы. – Жалкий ты негодяй, Рейньер.
– Негодяй или нет, зато не буду просыпаться от поросячьего визга, – любезным тоном заключил ван Схотен и помахал бутылью. – Эй, стюард, у меня вино кончилось.
– Кто еще у нас в каютах? – спросил капитан, не обращая на него внимания.
Старший помощник отыскал в журнале список пассажиров первого класса. С трудом прочитал имена, водя по строчкам грязным пальцем:
– Корнелиус Вос, Кресси Йенс. Ее сыновья Маркус и Осберт.
– Кого-нибудь переселить можем? – спросил капитан.
– Они все люди знатные, – ответил старший помощник.
– Что змеи в чертовых клетках, – вздохнул Кроуэлс, постукивая костяшками пальцев по столу. – Значит, поживу со свиньями.
Он впервые за все это время глянул на Арента, но тут же обернулся на звук клацающей клюки и неровных шагов в коридоре. В дверном проеме за спиной стоял старик и смотрел на присутствующих так, словно они грязь из-под колес телеги. У него были впалые щеки, седые волосы и глаза с пожелтевшими воспаленными белками. Рваная лиловая ряса висела на тощем теле, на шее болтался огромный крест. Казалось, на ногах он держится только благодаря треснутой клюке.
На вид ему было лет семьдесят, но вдали от Амстердама легко ошибиться. Тяготы путешествия в Ост-Индию старили на десяток лет, а дальше свое дело делали нескончаемые тропические хвори, после которых оправиться полностью не удавалось.
Никто еще не вымолвил ни слова, как вслед за стариком появилась коренастая девушка-островитянка. Скорее всего, из народности мардейкеров. Рабыня-христианка, освобожденная Ост-Индской компанией. Она была одета по-крестьянски в свободную холщовую рубаху; курчавые каштановые волосы убраны под белый чепец, длинная парусиновая юбка волочилась по полу. Передник на ней промок, а плечо оттягивала большая сумка, но девушка, похоже, не замечала ее тяжести.
У нее было круглое лицо, пухлые щеки и большие внимательные глаза. Она не проявила почтения к присутствующим и не удостоила их приветствием, просто смотрела на своего спутника в ожидании, когда он заговорит.
– Могу я поговорить с вами, капитан Кроуэлс? – обратился старик к капитану.
– Только вас не хватало, – кисло проворчал капитан, глядя на расщепленный крест. – Кто вы?
– Зандер Керш, – ответил старец. Голос его прозвучал твердо, хотя сам он дрожал от немощи. – А это – моя воспитанница Изабель.
Солнце занырнуло за облака, в каюте потемнело.
Ван Схотен повернулся к старику и вульгарно осклабился:
– Воспитанница? И сколько сейчас такая стоит?
До Изабель, очевидно, не дошел смысл его слов, поскольку она изогнула бровь и непонимающе посмотрела на Зандера.
Тот, сузив глаза, оглядел ван Схотена; во взгляде его будто горел огонь, сошедший с небес.
– Как же далеки вы от Господа, – наконец промолвил он. – Что погрузило вас в такую тьму, сын мой?
Ван Схотен побледнел, потом раздраженно махнул рукой:
– Уйди, старик, пассажирам сюда нельзя.
– Меня привел сюда Господь, и не вам меня отсылать. – В его словах слышалась такая убежденность, что даже Арент поверил.
– Вы пастор? – вмешался в разговор Исаак Ларм, кивая на крест.