Дьявол по соседству
Шрифт:
– Что?
– спросила Мейси, заметив его терзания.
– Ты хотел что-то сказать?
Но Луис лишь покачал головой.
– Нет, ничего.
– И что теперь?
Он снова покачал головой. Вытащил сотовый и позвонил домой, на тот случай, если Мишель вернулась. Он слушал гудки, пока не включился автоответчик. Затем он отключился и набрал номер еще раз. Тщетно. Дома ее не было. И на работе тоже. Где же она, черт возьми?
– Куда ты звонишь?
– спросила Мейси.
– В полицию. Нелепица какая-то.
Он набрал номер участка, затем набрал снова, поскольку подумал, что ошибся при наборе.
– Ничего?
– Ничего.
– Попробуй "9-1-1".
Он сделал глубокий вздох и позвонил. Раздались гудки. Затем на другом конце послышался какой-то треск. Он услышал в трубке чье-то дыхание и почувствовал, как руки у него покрылись мурашками.
– Там кто-то есть?
– произнес он.
– Эй, похоже, у меня один живой, - раздался мужской голос.
– Кто это?
– спросил Луис.
– А вы кого хотите?
Луис сглотнул. В горле пересохло.
– Послушайте. Я звоню из Гринлона. У нас здесь чрезвычайная ситуация. Нам нужна помощь.
– Где вы находитесь?
Луис едва не назвал адрес, но потом передумал.
– Где вы находитесь?
– повторил голос.
– Скажите... и я пошлю кого-нибудь за вами.
Луис разорвал соединение. Он был бледным и вспотевшим.
– Там, значит, тоже, - сказала Мейси, подавив всхлип.
– Нет никакого выхода.
– Мы едем в полицейский участок, - сказал Луи, пытаясь звучать уверенно.
Но даже тогда он понимал, что совершает страшную ошибку...
41
Охотница ждала за пыльным окном магазина секонд-хэнд.
Она наблюдала, как мужчина и девчонка садятся в машину.
В мужчине было что-то знакомое, будто она встречалась с ним прежде. И чем дольше она наблюдала за ним, тем увереннее она становилась в своих подозрениях. От одного его вида кровь у нее стала закипать, а сердце забилось в новом сладостном ритме. Она облизнула губы. В руке она крепко сжимала охотничий нож.
Охотница уже не помнила, кем была раньше.
Не помнила, почему она раньше была кем-то другим.
Казалось, она всегда жила так, как жила эти последние часы. Исполненная первобытной памяти и возрожденных инстинктов, поглотивших ту, кем она когда-то была, черными древними водами доисторической эпохи, она наслаждалась. Наслаждалась охотой, наслаждалась добычей. А чем же еще?
Машина медленно двинулась по улице.
Другие члены ее клана, ждали, затаив дыхание, спрятавшись в магазине. Им хотелось охотиться. Хотелось настичь жертву своими когтями, зубами и сверкающими лезвиями. Она чувствовала исходящий от них грубый, животный смрад, и он возбуждал ее. Она была их предводительницей, потому что отличалась хитростью. Они же были жестокими и кровожадными, но при этом довольно глупыми в своей простоте. Понимали лишь закон дикого зверя - убей или будь убитым. И при набегах действовали именно так: с неистовством и одержимостью. Она же знала толк в тактике, засадах, скрытности. Они буквально трепетали перед ней.
Один из них хрюкнул, сглотнув слюну.
– Подождите, - сказала она им.
– Еще рано.
Она была высокой, черноволосой, стройной и мускулистой, ее глаза были такими же темными, как звериное наследие, затуманившее ей разум. Она была настолько заинтригована мужчиной,
Девчонку Охотница помнила смутно.
Но это было неважно.
Она заставит мужчину удовлетворить ее любопытство насчет него. А вот девчонку? Девчонку она либо убьет, либо поработит ради утоления сексуальных аппетитов клана...
42
Рэй Хэнсел был жив.
Он брел, пошатываясь, по Мэйн-стрит к своей припаркованной машине. На улицах стояла тишина, мертвая тишина. Повсюду валялись тела и трупы собак. Смрадное, засиженное мухами месиво из крови и внутренностей заливало улицы и тротуары. Рэя мучили головокружение и боли, он плохо соображал. Пока он брел, сильно шатаясь, а садящееся солнце продолжало жечь ему шею, то пытался сложить все воедино, осмыслить то, что казалось ему совершенно бессмысленным. Он помнил, как к ним в участок пришла та безумная женщина. Как она направилась в офис Боба Морлэнда, как они скрутили ее. Морлэнд сказал, что это - его жена, а потом, потом...
А потом ты услышал крики,– напомнил он себе. Жуткие мучительные крики. И ты бросился вниз по лестнице, вслед за Морлэндом, и всеми остальными копами, которые были в участке. Помнишь? Помнишь, как это выглядело? Мужчины, женщины, дети, и... собаки. Десятки людей, и вдвое больше собак.
Хэнсел застыл на месте. У него под ногами, на тротуаре лежал мертвый мужчина. Он погиб в схватке с доберманом. Челюсти пса были сомкнуты у него на горле, а зажатый в руке нож оставался всаженным в брюхо животного. Мужчина и доберман лежали, запутавшись в толстых веревках собачьих внутренностей. Сюрреалистическая скульптура человека и собаки, скованных жуткой смертью. Словно две восковые фигуры, слившиеся воедино. Казалось, будто их обоих окунули в красные чернила.
Поперхнувшись желчью, Хэнсел двинулся мимо них, мимо раскинувшейся вокруг бойни.
Повсюду была кровь и искалеченные тела.
Его мучили рвотные позывы, но в желудке совсем ничего не осталось. Форма превратилась в лохмотья. Тело покрывали порезы, укусы, царапины и ушибы. Он был весь в крови, человеческой и собачьей, смешанных с его собственной.
Увидев свою патрульную машину, Хэнсел потащился к ней, но в паре футов от нее остановился.
Он посмотрел вокруг остекленевшими глазами, лицо у него было расцарапано до кости.
Неужели все они мертвы? Неужели весь город мертв?
Логика подсказывала ему, что этого не может быть, и все же он никогда еще не чувствовал себя настолько одиноким и уязвимым. Где же напарник?– рассеянно подумал он. Где, черт возьми, Пол Макэби? Мертв? Тоже мертв?
Хэнсел стоял и гадал, почему же напали собаки?
Потому что, как только они ворвались в полицейский участок с толпой обезумевших людей, то атаковали все вместе– и собаки и люди. Одновременно. Все визжали и выли с пеной у рта. Это была бойня, натуральная бойня. Копы были сметены и похоронены заживо под лавиной из людей и собак.