Дьявол в бархате
Шрифт:
Тут Джайлс заговорщически подмигнул, и выражение его лица стало совершенно хулиганским – ни дать ни взять шаловливый мальчишка.
– Джайлс, – с напускной укоризной проговорил Фэнтон. – Ты бессовестный шлюший сын.
– Как и всякий из нас, и стар и млад, – парировал рыжий болтун. – И утверждать, будто это не так, станет лишь лицемер. А лицемерие – грех, как учит Святое Писание.
Ловким движением левой руки он набросил Фэнтону на шею теплую салфетку, а потом откинул его голову назад, да так резко, что Фэнтон пребольно ударился затылком об округлую спинку стула. Теперь профессор не видел перед собой ничего,
– Итак, продолжим…
– Тело Христово, когда ты уже уймешься?
– Сэр Ник, вы слишком много сквернословите. Голову назад, пожалуйста.
Резкое движение – и затылок снова заныл от тупой боли.
– Все женщины, начиная от знатных дам, навроде мадам Картвелл, чья французская болезнь, как ни странно, не смущает его величество, и кончая простолюдинками, навроде мисс Китти, нашей кухарки, на которую вы неоднократно обращали свой похотливый взор…
– Что-о?
– Рот лучше не открывать, сэр, иначе наглотаетесь пены. Так вот. Все женщины от природы имеют наружность куда как более соблазнительную, нежели мы, несчастные бедолаги, коими они вертят, как захотят. И потому куда как чаще раздеваются.
Пена была прохладной и мягкой, но источала ядреный, почти тошнотворный аромат. Фэнтон приоткрыл один глаз:
– Поосторожней с бритвой, нахалюга! Еще бы шпагу взял, ей-богу.
– Волноваться не о чем, сэр, – пропел себе под нос Джайлс. – Вы почувствуете лишь легкое прикосновение, как от перышка.
И это была сущая правда: Фэнтон едва ощущал скольжение стального лезвия по коже, даже когда Джайлс перешел на участок между челюстью и шеей.
– Что же касается мужского пола, – не унимался Джайлс, – не секрет, что и нам надлежит от случая к случаю очищать телеса наши от макушки до пят. Также недурственно было бы открывать окна во всем доме, дабы сквозняк выдувал из него смрад ночных бдений.
– Смрад, будь он неладен! – воскликнул Фэнтон и резко выпрямился. По счастью, Джайлс отреагировал молниеносно, и обошлось без перерезанного горла. – Почему в этом доме так отвратительно воняет?
Джайлс смахнул салфеткой остатки пены с его шеи и пожал плечами:
– Вы так говорите, сэр, будто в этом моя вина, а не ваша…
– А я-то тут при чем?
На сей раз плечи Джайлса поднялись настолько высоко, что почти достигли ушей.
– Ну как же. Подвал наш наполовину затоплен смрадными массами, да только что поделать? – Он горестно вздохнул. – Вы у нас член парламента, приближенный его величества и самый ярый защитник интересов Партии двора [2] . С полсотни раз вы клялись, ударяя кулаком по столу, что непременно добьетесь от сэра Джона Гилеада разрешения проложить канализационную трубу не менее трехсот ярдов длиной до главного стока. Но вечно забываете.
2
Партия двора в парламенте состояла из роялистских депутатов, Партия страны – из депутатов, враждебно относившихся к монарху.
– На этот раз не забуду, даю слово, – пообещал Фэнтон и покорно запрокинул голову. Затылок снова пронзила адская боль. Хорошо хоть, терпеть оставалось
– Безусловно, – пробормотал Джайлс, – есть еще одна лазейка.
– Это какая?
– Откачать нечистоты прямо на улицу, по примеру сэра Фрэнсиса Норта. Правда, боюсь, соседи сие решение встретят без восторга.
На этот раз Фэнтон не нашел в его словах ничего смешного.
«Удивительно, – подумал он, – как они все до сих пор умудрились не умереть от тифа и чумы?»
А вслух громко расхохотался:
– Помню, как же: Роджер Норт в своих мемуарах… – Фэнтон спохватился и быстро добавил: – Мистер Норт вечно рассказывает об этом, стоит ему пропустить пинту-другую в «Дьяволе», что в Темпл-Баре.
Бритва зависла в воздухе. Вся дерзость Джайлса вмиг испарилась, и Фэнтон явственно ощутил, что старик не на шутку испугался.
– Не хотите же вы сказать, – быстро произнес Джайлс, – что бывали в таверне «Дьявол»? У поворота на Ченсери-лейн, рядом с «Королевской головой»?
– Если и так, что с того?
И здесь Фэнтон совершил первую серьезную ошибку. Он понял это не сразу: его мозг был так поглощен одной-единственной задачей – не проколоться на повседневных мелочах, – что оставил без внимания крупный промах.
Политические пристрастия сэра Ника не были для него секретом, – более того, когда Фэнтон, изучая личность тезки, узнал о них, то несказанно обрадовался, ведь они совпадали с его собственными. Однако он сразу не сообразил, при чем тут «Королевская голова». Ему вдруг показалось, что в дурно пахнущей комнате стало пасмурно и мрачно, как за окном.
По счастью, Джайлс пропустил его ответ мимо ушей.
– Склоните голову над тазом, – попросил он, – я вас умою.
Через двадцать минут Фэнтон стоял в полном облачении перед ростовым зеркалом и удивленно рассматривал свое отражение. Если бы эти черные блестящие кудри венчали голову профессора Фэнтона (с неизменным пенсне на носу), тот выглядел бы, мягко говоря, по-идиотски. Но они обрамляли широкое смуглое лицо, с серыми глазами и узкой полоской усов над верхней губой, и придавали ему привлекательный и мужественный вид.
Длинный, почти до колена, сюртук из черного бархата сидел превосходно и не стеснял движений. С правой стороны поблескивал короткий ряд серебряных пуговиц, скорее декоративных – застегивать сюртук было не принято. Никаких украшений Джайлс не предложил, за что Фэнтон был ему искренне благодарен. Довершали наряд бархатка, отороченная кружевом, длинный жилет из черного атласа с красными полосами, бриджи из черного бархата и черные гольфы. Лишь один предмет гардероба вызвал у Фэнтона яростный протест.
– Даже не уговаривай! – рявкнул он и ткнул Джайлса кулаком в грудь.
Он намеревался лишь убрать его с глаз долой, но совершенно позабыл о своей молодецкой силе. Джайлс отлетел к стене и растянулся на полу.
Вставать он не стал – уселся там, где упал, и, гордо сложив руки на груди, принялся вполголоса браниться.
– Я надену что угодно, – взмолился Фэнтон, – но только не эти твои проклятущие туфли!
Джайлс пробубнил нечто нечленораздельное и щелкнул пальцами.
– У них четырехдюймовые каблуки, – продолжал Фэнтон. – Да я и полдюжины шагов не пройду! Что до этих подколенных подвязок и бантов на туфлях – мне хорошо известно, что такова нынешняя мода, но смириться с ней я никак не могу, хоть убей!