Дьявол в бархате
Шрифт:
Сэр Ник не заставит себя долго ждать. Он едва терпит супругу, а значит, нужно сделать так, чтобы Мэг и Лидия ни в коем случае не встречались. Эти женщины как огонь и порох, малейшая вспышка – и пиши пропало.
В коридоре послышался дробный стук дамских каблучков. Он быстро приближался, а в паре ярдов от двери замер, будто женщина остановилась, чтобы собраться с духом. Через несколько мгновений в дверь тихонько постучали.
– Войдите!
Дверь распахнул Джайлс, но Фэнтон, оглушенный внезапно накатившей волной эмоций, даже не заметил его. Лидия неуверенно
– Боже! – невольно вырвалось у Фэнтона.
Он беззастенчиво уставился на супругу, и та покраснела от смущения.
На Лидии было домашнее платье из светло-коричневой ткани. Рукава и высокий воротник украшали скромные рюши; белый треугольный лиф был зашнурован крест-накрест от талии до самой шеи. Но Фэнтона поразил не наряд супруги: на ней не было и следа отвратительного макияжа. Свежее лицо, обрамленное светло-каштановыми волосами, больше не казалось измученным и больным. Широко расставленные голубые глаза, маленький носик, пухлые губы, круглый подбородок – Лидия с ее простой, бесхитростной внешностью была далека от нынешних идеалов женской красоты. Но сердце Фэнтона затрепетало, как птица, пойманная в силки. В туфлях на низком каблуке Лидия казалась еще миниатюрнее.
– Вам… – Она запнулась и смущенно опустила глаза. – Приятен ли вам мой облик?
– Приятен ли? – переспросил Фэнтон.
Он подошел к Лидии, взял ее руку и, коснувшись губами, прижал к щеке.
– Вчера, – пролепетала девушка, – вы сделали то же самое. Впервые с того времени, как…
Она смолкла. Теперь, стоя всего в нескольких дюймах от нее, Фэнтон заметил на ее лице немного пудры: на лбу, возле линии волос, и на щеке. Возможно, плечи и руки она тоже припудрила. Если он уговорит Лидию лечь на кровать, даже этого скудного освещения будет достаточно, чтобы выяснить, справедливы его подозрения или нет.
– Миледи, – мягко произнес Фэнтон, – не соблаговолите ли вы прилечь?
Внезапно до него дошло, что они не одни. Джайлс Коллинз, замерший у прикроватного столика, явно не спешил уносить поднос с чашкой из-под шоколада и принадлежности для бритья (это было ниже его достоинства и входило в обязанности горничной). Вздернув брови так высоко, что те едва не коснулись волос, Джайлс восторженно присвистнул.
– Ах ты, вшивая мартышка! – взревел Фэнтон, озираясь по сторонам: чем бы запустить в рыжего нахала? – Да я тебя… Пошел вон, лоботряс! Вон отсюда!
Джайлс бросился мимо него к двери, ловко увернувшись от пинка. Точь-в-точь озорной мальчишка! Фэнтону даже стало немного совестно.
– Джайлс! – грозно позвал он.
– Да, господин?
Джайлс уже устоял за порогом, хитро ощерившись.
– Проследи за тем, чтобы нас никто не беспокоил.
– Я лично встану на страже, сэр Ник.
С этими словами Джайлс захлопнул за собой дверь.
Фэнтон повернулся к Лидии. Та покорно лежала рядом с неубранным серебряным подносом. Было заметно, что ее бьет дрожь. Фэнтон присел на краешек кровати.
– Миледи… – тихим голосом начал он.
– Неужто в вашем сердце не осталось ни капли нежности? – прошептала Лидия, не осмеливаясь открыть глаза. –
Сердце Фэнтона болезненно сжалось. Но причиной была не наивность этой девочки, а ее глубочайшая привязанность к мужчине, которым в реальности он не был.
– Душа моя, – сказал он, беря ее за руку и незаметно нащупывая пульс. – Вы ведь помните, что в семнадцать лет я получил степень магистра искусств в Парацельсе? И пожелал изучать медицину, однако отец мой счел сие занятие недостойным его отпрыска?
Эти сведения Фэнтон, конечно же, почерпнул из рукописи Джайлса. Лидия кивнула. Часов у Фэнтона не было, но он и так понял, что дело плохо: пульс Лидии, слабый, неравномерный, едва прощупывался. Фэнтон дотронулся до ее щеки. Кожа была холодной и немного липкой.
– Так вот, – продолжил он, – довожу до вашего сведения, что я ослушался отца и освоил-таки медицинскую науку. Я могу вас излечить. Вы доверяете мне?
Голубые глаза широко распахнулись.
– Разве может быть иначе? – удивленно проговорила Лидия. – Ведь вы мой дорогой супруг. И я… я люблю вас.
В ее голосе звучала такая неподдельная искренность, что Фэнтон стиснул зубы.
– Вот и хорошо, – улыбнулся он. – Но сначала мы кое-что сделаем.
Он спрыгнул с кровати, быстрым шагом направился к столику, взял чистое полотенце, обмакнул один его конец в кувшин с остывшей водой и вернулся к Лидии.
– А сейчас, Лидия, – сказал он, аккуратно прикоснувшись влажным полотенцем к ее лбу, – нам нужно…
– Нет! Нет, ни за что!
Она неистово замотала головой и отвернулась, но Фэнтон уже увидел то, что хотел, – розовую сыпь, напоминавшую экзему. На щеке под белым пятном пудры виднелось то же самое.
Фэнтон осторожно ощупал левую голень Лидии, затем правую. Обе немного вздулись и наверняка болели при ходьбе. Лишь выносливость, невероятная для столь юной девушки, и упрямство заставляли Лидию верить, будто она здорова.
– Лидия! – веско произнес Фэнтон.
Девушка резко развернулась, чуть отползла назад и прислонилась спиной к стене. Пальцы молниеносно развязали бант на лифе, и тот разделился надвое. Лидия сорвала с себя шелковую блузку, стеснявшую движения, и высвободила плечи и руки. Обнажившись до пояса, она выхватила у Фэнтона полотенце и принялась с ожесточением тереть левое плечо, руку и бок.
– Узрите же мой позор! – воскликнула она. «Позор» представлял собой лишь крошечное высыпание, но Лидия была готова разрыдаться. – Как я посмею показаться на людях? Все будут глумиться надо мной! А вы? Разве вам не мерзко смотреть на меня?
– Ничуть, – улыбнулся Фэнтон, глядя ей прямо в глаза. – Лидия, как вы думаете, что с вами?
Лидия отвернулась от него и, закрыв лицо руками, судорожно всхлипнула.
– Вчера ночью, – прошептала она, – когда эта женщина – это чудовище! – сказала, будто я больна французской заразой, я едва не упала замертво от стыда. Она и раньше так говорила! Но это клевета, ведь, Богом клянусь, я никогда в жизни… И все же мне так страшно.