Дьявол в маске
Шрифт:
Конечно, сможет. Человеку в его положении нельзя руководствоваться совестью. Но почему же его совести вдруг вздумалось пробудиться именно в этот момент?
По правде говоря, оставить женщину на милость Гаренна — это немыслимо. Лучше он сам перережет себе горло, чем позволит безумцу убить еще кого-нибудь.
— Черт побери… — проговорил Уилл, расхаживая по толстому турецкому ковру. — Неужели это из-за коня я так расстроился? Хотя конь действительно прекрасный…
Глава 2
— Черт
— А я ведь еще даже не в дверях, — проворчал герцог, открывая задвижку дверцы.
Грум соскочил с запяток кареты и распахнул перед Уиллом дверцу. Затем вопросительно посмотрел на него:
— Вы что-то сказали, ваша светлость?
Уилл тяжко вздохнул.
— Нет, ничего, Хью. Все в порядке.
Перешагнув через дымящуюся кучку лошадиного навоза, Уилл пересек улицу и присоединился к толпе. Вскоре он почувствовал под ногами ступени. Затем послышался шепот, а потом — разговоры, которые касались непосредственно его. Люди расступились перед ним, и все были слишком поражены, чтобы приветствовать его.
— Похоже, я для них — сам Моисей, — пробормотал герцог. — Жаль только, что я не могу предварить свой визит нашествием саранчи и песьих мух.
Однако он не стал бы вводить смерть первенцев. Даже у него есть свои моральные принципы.
Уилл прокладывал себе путь ко входу в особняк, разглядывая кучки дам и джентльменов, взбиравшихся по мраморным ступеням. С каждым мгновением шум, доносившийся из бального зала, становился все громче, и вскоре его раздражение усилилось.
Ведь Кармайклу хорошо известно его отношение к светскому обществу — и общества к нему. За ним давно закрепилась репутация человека мрачного, слишком уж несдержанного, мало интересующегося правилами приличий. Это служило ему отличной ширмой и в его личной жизни тоже, если быть честным. Ни у кого не появлялось желания заглянуть за столь неприветливый фасад. Этот факт Уилл признавал с удовлетворением и лишь изредка сожалел о нем.
Ну а если сегодня вечером он захотел воспользоваться своим законным правом и оказаться среди них, — так что с того? В свете, конечно, решат: пришло его время исполнить долг перед семьей, как того желал его отец.
Сообразив, что необходимо подкрепиться, Уилл остановил слугу, спешащего мимо с подносом, на котором стояли пустые чашки для пунша.
— Бренди. Сейчас же. Я жду там. — Он указал на комнату перед холлом.
Молодой человек ринулся выполнять поручение, балансируя подносом на кончиках пальцев, и позвякивание чашек обозначало его путь.
Герцог только успел войти в комнату и
— Спасибо, дружище.
Слуга в ливрее с поклоном удалился.
Ощущая в желудке приятное тепло от бренди, Уилл поднялся по лестнице и достиг площадки, где стояли хозяева дома, встречавшие своих гостей.
Лорд Мэнсфилд, дородный мужчина, широко улыбнулся и протянул ему руку.
— Клермон, добро пожаловать. Много времени прошло с тех пор, как я имел удовольствие облегчить ваши карманы у Брукса, — добавил он, подмигнув.
— Если мне не изменяет память, Мэнсфилд, — протянул Уилл, — в последний раз, когда мы играли в карты, выиграл я.
— Да, так и есть, — с ухмылкой кивнул Мэнсфилд. — И еще…
— Ваша светлость, — перебила мужа леди Мэнсфилд, — наконец-то вы почтили нас своим присутствием.
— Добрый вечер, леди Мэнсфилд. — Уилл с достоинством склонил голову. — Благодарю вас за приглашение.
— Нет-нет, ваша светлость! Для нас огромная честь, что вы почтили нас своим присутствием. — Хозяйка протянула герцогу руку для поцелуя и сделала реверанс, при этом она краем глаза наблюдала, какое впечатление это производило на прибывающих гостей.
Лорд Мэнсфилд со вздохом посмотрел на Уилла. Покосившись на жену, пробормотал:
— Присцилла, веди себя прилично.
Уиллу очень хотелось усмирить хозяйку, бросив на нее холодный взгляд. Но он передумал — ведь у него появился прекрасный шанс показать всем, что он изменился.
Взяв толстые украшенные кольцами пальцы леди Мэнсфилд, он с легким поклоном проговорил:
— Это большая честь для меня, уверяю вас. Сказать по правде, я слишком долго отсутствовал на приемах, подобных…
Ласково посмотрев на него, хозяйка перебила:
— Да-да, слишком долго, мой дорогой мальчик. В прошлом месяце я случайно встретила ее светлость в Бете. Она такая милая женщина, ваша матушка. Когда же я спросила ее о вас, она тут же заговорила на другую тему. — Помолчав, хозяйка схватила его за руку и с заговорщическим видом добавила: — Было ясно, что она беспокоится за вас.
Уилл с трудом сдерживался. Ему постоянно приходилось напоминать себе о той роли, которую он сейчас играл, и это ужасно злило его. Но еще больше злило то, что ему приходится играть эту роль.
А эта женщина… Прерывая разговор, она называет его «дорогим мальчиком» — словно любящая тетушка из Абердина, имеющая смелость считать, будто читает мысли его матушки. Господи, за что же ему такое испытание? Ох, пережить бы это приветствие — и все остальные воспоминания об этом вечере покажутся пустяком.
Да так что же советовал ему там Кармайкл? А, считать!.. Считать и дышать глубоко.
Уилл начал медленно считать. Его грудь равномерно поднималась и опускалась, и на счет «тринадцать» он обрел спокойствие.