Дьявол верхом

Холт Виктория

Что же я могла поделать теперь? Только ждать.

Куда они увели графа? Где он сейчас?

Я боялась об этом думать.

Леон оказался предателем. Я любила Леона и с трудом могла поверить, что он может возглавить нападение на графа. Ведь он почти всю жизнь воспитывался в замке – получал там еду, одежду, образование. Но все это время он таил в себе злобу против своего благодетеля. Граф убил его брата, и этого Леон никогда не мог забыть.

Но ведь граф пытался искупить свою вину. Он взял Леона в свой дом, заботился о его семье, которой помогала и Урсула. Но эти люди ничего не простили. Долгие

годы они ждали возможности отомстить, а Леон так тщательно скрывал свои чувства, что обманул всех нас.

Ведь я видела лицо Леона за окном во время бала. Это должно было послужить мне предупреждением. Но тогда я не могла этому поверить и убедила себя, что ошиблась.

Но что пользы думать об этом теперь? Сейчас имеет значение лишь одно: что происходит с человеком, которого я люблю.

Я стояла у окна, глядя на свет вдалеке. Быть может, граф находится там и в этот момент его убивают! В их глазах я видела жажду крови, ненависть к тем, кто со дня рождения обладал тем, чего они домогались.

Мне казалось, что внутри меня что-то умерло. Судьба предоставила мне возможность любить, жить волнующей, быть может, даже опасной жизнью, но мое пуританское воспитание не позволило мне это принять. Я хотела быть уверенной во всем и упустила свой шанс.

Беда была неизбежна, и она пришла бы все равно, но мы, по крайней мере, могли быть вместе хоть немного времени.

Кто-то вошел ко мне в комнату. Я резко обернулась и увидела Ну-Ну.

– Итак, они схватили его, – промолвила она.

Я кивнула.

– Ну так помоги ему Бог, ибо они не в благодушном настроении.

– Они обезумели, словно дикари! – воскликнула я. – А ведь эти люди жили на земле графа, пользовались его щедростью…

– Вы ведете опасные речи, – заметила Ну-Ну.

– Может быть, – согласилась я. – Ну-Ну, что с ним будет?

– Скорее всего, его повесят, – бесстрастно ответила старуха.

– Нет!

– Я слышала, что так они поступают с аристократами – вешают их на фонарях. Они взяли Бастилию. Это только начало. Для графа и таких, как он, все кончено. Хорошо, что моя Урсула успела умереть. Какой это для нее был бы ужас! Ведь они не щадят и женщин.

У меня не было сил смотреть на Ну-Ну, которая говорила спокойно и даже радостно. Я хотела остаться наедине со своим горем.

Но она подошла ко мне, села рядом и положила мне на руку свою холодную ладонь.

– Теперь вы никогда не будете с ним, верно? Не будете испытывать восторг от того, чего моя бедняжка так боялась. Ее мать была такой же. Бывают женщины, которым вообще не следует выходить замуж. Они воспитываются в неведении, и супружество оказывается для них невыносимым. Такой была и моя Урсула. В детстве она так любила играть со своими куклами, что ее называли маленькой мамой. А потом ее выдали замуж, да еще именно за него! Но Урсула во всех отношениях походила на мать…

Мне хотелось, чтобы Ну-Ну ушла. Я не могла думать ни о чем, кроме графа. Что они с ним сделают? Я знала, что от унижения он будет страдать сильнее, чем от физической боли. Мне вспомнилось, как я впервые увидела его, назвав про себя "Дьяволом верхом", – гордого, властного, непобедимого…

– Теперь я могу сказать правду, – продолжала Ну-Ну, – и ноша упадет с ваших плеч. Несколько раз я порывалась

это сделать. Вы ведь подозревали его, так же, как и все, не так ли? А кое-кто думал, что и вы в этом замешаны. Он был крепко связан браком с Урсулой, а она не могла дать ему сына. И тут появилась молодая, здоровая женщина – вы, мадемуазель! О его чувствах к вам можно было без труда догадаться. Все ждали смерти Урсулы. Я смеялась, думая о том, какой удар вы нанесли Габриель Легран! Правда, ей следовало бы знать, что граф все равно на ней не женится, даже став свободным. Но она имела о себе такое высокое мнение, что продолжала надеяться…

– Пожалуйста, Ну-Ну! – взмолилась я. – Я очень устала.

– Да, вы устали, а его забрали у вас. Они не проявят к нему милосердия. Ведь он тоже не отличался этим качеством. Ну что ж, теперь ему предстоит болтаться на фонаре.

– Перестаньте, Ну-Ну!

– Я ненавижу его! – свирепо произнесла старуха. – Ненавижу за то, что он сделал с моей Урсулой. Она боялась одного его вида.

– Вы же сами сказали, что такие чувства у нее вызывал любой мужчина.

– Но другой мог бы оказаться добрее.

– Прошу вас, Ну-Ну, оставьте меня одну.

– Нет, покуда вы не выслушаете меня. Лучше вам знать всю правду. Хотя едва ли это теперь поможет – наверное, поэтому я вам и хочу все рассказать. Я хорошо знала мать Урсулы. Она была добра ко мне, взяла меня к себе, когда я потеряла мужа и ребенка, дала мне Урсулу и сказала: "Теперь это ваша малышка, Ну-Ну". И тогда у меня опять появилось то, ради чего стоило жить. Когда я возилась с малюткой, то это притупляло боль от потери собственного ребенка. Урсула стала для меня всем на свете. Ее мать была больная женщина. Как и Урсула, она стала безразличной, не хотела ничего делать, отворачивалась от еды… А потом начались боли. Они усиливались с каждым днем. Она ужасно страдала и лишила себя жизни, потому что больше не могла этого выносить. Я догадывалась, что это ожидает и Урсулу. Когда у нее начались боли, я сразу же потребовала врачей. Они сказали, что у нее та же болезнь, которая убила ее мать. Я знала, какие муки ей предстоят.

Теперь Ну-Ну завладела моим вниманием. Я смотрела на нее с возрастающим ужасом.

– Да, – продолжала она, – Урсула страдала бы всю оставшуюся жизнь, а покончить с собой она бы не смогла. Она часто говорила, что никогда бы такого не сделала. "Мы живем на Земле, чтобы достичь высшей цели, Ну-Ну, – сказала она мне, – и нельзя сворачивать на полпути, а то придется вернуться и все начинать сначала". Я не могла допустить, чтобы моя малышка страдала, и позаботилась, чтобы этого не произошло.

– Вы, Ну-Ну? Вы убили ее!

– Чтобы избавить ее от боли, – просто ответила Ну-Ну.

– Вы считаете, что я убийца, что меня должны повесить на фонаре или отправить на гильотину?

– Я знаю, что вы сделали это из любви к ней, – сказала я.

– Да, из любви. Без Урсулы моя жизнь стала пустой. Но я утешаю себя тем, что она не страдает от боли…

– Но вы позволяли думать, что…

В ее глазах блеснул огонек.

– Что он убил ее? Да, позволяла! В своих мыслях он убивал ее тысячу раз! Он хотел убрать ее с пути, но убила ее я, которая больше всего на свете мечтала, чтобы моя малышка всегда была рядом со мной.