Дьявол
Шрифт:
Покачав головой, она смотрит на Дэмиена.
Ревность разливается по моим венам. Я не хочу, чтобы она смотрела на Дэмиена, пока мой член находится перед ее лицом.
Прежде чем я успеваю отговорить себя, наматываю ее волосы на кулак и шлепаю ее по щеке своим членом.
— Не смотри на него.
Это так мерзко, так жестоко. Но я донес свою мысль... и, черт возьми, если это не разжигает во мне адское пламя похоти.
Соперничество с Дэмиеном — пьянящая и опасная смесь.
Я
— Ты будешь хорошей девочкой? Или мне придется еще раз отшлепать этим твое милое личико?
Ее глаза загораются как огни на рождественской елке.
— Я буду такой, какой ты захочешь.
— Вот черт, — произносит Дэмиен, — это становится интересным.
Я дрочу быстрее, не замечая его.
— Вытащи свои сиськи.
Как только она это делает, я выплескиваю свою сперму густыми, вязкими струйками по всему ее рту, лицу и великолепным сиськам. Я пьянею от первобытного удовлетворения. Как будто пометил свою территорию перед соперником.
Только Дэмиен не враг.
Он, скорее, кукловод... дергает всех за ниточки, чтобы заставить их выступать ради его собственного удовольствия.
В этом есть что-то странно завораживающее. Как будто ты на время отпускаешь себя и оказываешься в его мире.
Миссис Миллер встает, и Дэмиен бросает ей рулон бумажных полотенец: — Возможно, ты захочешь привести себя в порядок, прежде чем отправиться домой к мужу.
Он словно вылил мне на голову чан ледяной воды. Я не только ударил учительницу по лицу своим членом и кончил на нее. Я также помог ей изменить мужу.
Я собираюсь уйти, но он обнимает нас с миссис Миллер за плечи: — Нам втроем будет так весело.
Миссис Миллер хихикает, но я убираю его руку и отхожу: — Для меня это было на один раз.
— Чушь, — он ухмыляется, — тебе слишком понравилось, чтобы остановиться.
Он прав. Это вызывает привыкание.
Но попробовав наркотик один раз, ты не становишься наркоманом.
— Мне нужно идти. Я опаздываю на заседание студенческого совета.
Я уже на полпути по пустому коридору, когда слышу позади себя приближающиеся шаги. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.
— Я разочарован в вас, мистер Президент.
— Отъебись, Дэмиен.
— Я в порядке, спасибо. Опустошил яйца в кладовке лаборатории.
— Да, и готов поспорить, что тебе не терпится рассказать об этом всем и разрушить ее жизнь, когда она меньше всего этого ожидает. Правда?
Быстрее, чем я успеваю моргнуть, он прижимает меня к шкафчику: — Так вот в чем твоя проблема? Ты думаешь, я какой-то стукач?
— Нет, — я обнажаю зубы, — я думаю, что ты манипулирующий засранец, который использует людей ради спортивного интереса.
Я не знаю, откуда взялся
Эти жуткие голубые глаза темнеют: — Это не использование людей, если им это нравится.
Он прав. Отчасти.
— Если что-то нравится, еще не значит, что это правильно.
— Разве тебе не надоело постоянно играть по правилам?
Меня так тошнит, что я могу упасть в обморок. Но я знаю, чего хочу... и знаю, какой путь мне нужно пройти, чтобы достичь этого.
Околачиваться вокруг Дэмиена и трахаться с горячими замужними учительницами — не то, что мне нужно.
Я должен быть сосредоточенным, я не могу ударить в грязь лицом.
— Ты знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь?
На его лице отражается веселье: — Ух ты, тебе один раз отсосала училка, а ты уже на меня наезжаешь.
— Я говорю серьезно. Ты знаешь, чем хочешь заниматься в жизни?
— Я не уверен. Может, инвестированием? — он пожимает плечами, — не думал об этом особо.
Меня это не удивляет. Мы два совершенно разных человека. Как масло и вода, мы не смешиваемся.
— Я знал, кем хочу стать, с пяти лет.
У него вырывается ехидный смешок: — Я знаю, чувак. Все вокруг знают, что ты хочешь пойти по стопам своего папочки и баллотироваться в президенты.
— Я бы захотел баллотироваться, даже если бы он не был моим отцом, — я начинаю идти, и он следует за мной. — Кому-то это может показаться глупым, но мне кажется, что это правильно. Это мое призвание.
Я жду, что он рассмеется, но он этого не делает.
— Тогда ты должен следовать ему, — мы выходим на парковку, и он закуривает сигарету. — Не понимаю, почему веселье и трах с несколькими девушками считаются преступлением.
— Ты не хуже меня знаешь, что люди по своей природе эгоисты. Они бросят кого угодно под автобус ради мести, личной выгоды или потому, что подвернется что-то получше. Я не могу быть уверен, что за то, что я делаю сейчас, мне не придется расплачиваться в будущем.
Он затягивается сигаретой.
— Если уж на то пошло, я бы не позволил ни одной девчонке, с которой мы связываемся, так поступить с тобой, — он достает свой телефон и протягивает его мне. — Бро важнее шлюх. Давай просто назовем это твоим.
Я моргаю, не понимая: — Но это же твой телефон.
— Он не был моим уже больше недели, — когда я поднимаю бровь, он достает другой телефон, — вот мой.
Я будто нахожусь в сумеречной зоне. Все это дерьмо не имеет никакого смысла.
— Почему ты не против, чтобы люди думали, что я — это ты?