Дьявольски рисковый

Белитц Беттина

Кто отвезет тебя домой сегодня вечером?

Кто успокоит тебя, когда ты волнуешься?

Кто придет,

Когда ты заболеешь?

Ты не сможешь жить,

Думая, что ничего не случилось.

Кто отвезет тебя домой сегодня вечером?

Нет, ты не сможешь жить,

Думая, что ничего не случилось.

Кто отвезет тебя домой сегодня вечером?

Он пригнулся, как будто я сейчас дам ему по башке.

– Я знаю, это не твоё направление музыки, но тебе ведь и нельзя было знать её, и я думаю, она никогда

не будет действовать на нервы, у неё хороший текст, заботливый, любящий текст и она действует успокаивающе. Она ведь так действует, не так ли?

Я только кивнула, не в состояние сформулировать правильно предложение. Но потом всё же попыталась.

– Это значит, ты ... мы ... но как ты это сделал?

– Это сложно, Люси. Очень сложно. Мне нужно было наложить несколько аккордов друг на друга, к ним присоединилась моя собственная частота, которую я должен был потерять, чтобы меня не смог больше найти не один охранник. Теперь меня не только не видно, но и не слышно.
– Гордая, лучезарная улыбка сошла с его лица.
– Мне нужно было слушать эту накладку день и ночь, играть её ...

Моя частота состояла из аккордов Child in Time, знаешь? Мне нужно было интенсивно наполнять себя её звуками, чтобы уничтожить частоту и передать тебе короткую мелодию. Этот процесс нельзя было прерывать. – Ну, класс. Именно это я делала снова и снова, когда вырывала у него из ушей наушники. Даже прямое выступление я прервала!

– Почему ты ничего мне об этом не сказал?

– Потому что было нельзя, это запрещено! Люси, ты единственный человек, который когда-либо видел охранника! Обычно с запоминающейся мелодией срабатывает только тогда, когда клиент ничего не знает. Это можно сказать наш прощальный подарок для наших клиентов, понимаешь?

Потому что после тройного прыжка мы больше не сможем ничего для них сделать, если они будут утащены на другую сторону. Нам нужно им что-то подарить. Не то это не сработает. И защищать я тебя тоже не мог всё это время, это было самое страшное вообще во всём тройном прыжке ... прежде всего, когда этот Рейлл почти тебя избил, а я знал, что ты ранена ...

Я снова ничего не поняла. Леандер был прав: Тройной прыжок был очень сложным делом. Без сомнений.

– Но это только две вещи, - возразила я.
– Поменять частоту - что собственно, поменять или удалить?
– Леанедр отмахнулся, это несущественно.
– Ну ладно. Но что с третьим пунктом? Это ведь тройной прыжок.

– Ах, этот ...
– Леандер посмотрел мрачно в пустоту.
– Самый сложный. Ты должен быть воспринят людьми, не выдавая себя. Несколькими людьми ... Я постоянно пытался, но казалось, будто это совершенно ни к чему не приводило.

– О, нет, приводило ... и ещё как ...
– Застонав, я опустилась на подушку. Теперь всё имело смысл. Приготовление Леандером ужина. Выведывающий обо всём дневник Софи. Фотографии. Музыкальная группа. Его блог (который мне срочно нужно удалить). Но я волновалась в этот момент о чём-то совершенно другом.

– Мы теперь в безопасности? Мы можем ... я имею ввиду, мы

можем касаться друг друга, без того, что я стану невидимой, и они тебя накажут?

– Да. Да, мы можем. Но я ... э ... Леандер посмотрел на себя вниз, сморщив нос.
– Я думаю, что на данный момент не тот, к кому хотя бы кто-то захочет приблизиться.

Я смотрела на это по-другому, но оставила своё мнение при себе. Кроме того я была уверенна в том, что это имело что-то общего с нашим групповым прижиманием, благодаря чему ему удался тройной прыжок. Я смогла назвать и спеть мелодию только после этого, а не раньше.

До этого она была слишком неопределённой. Она вела меня, но не была запоминающейся мелодией. Лишь близость ребят дала Леандеру силу закончить свой тройной прыжок. И да, он больше не был таким красивым как раньше, потому что казался бледным и истощённым, а также немного больным. Но он был всё ещё моим Леандером.

– Может, мне нужно сначала выздороветь и привыкнуть к новой ситуации, прежде чем я ... О, Люси, я выгляжу так жалко и убого!
– Он взял спящего Могвая и прижал его к своему животу, как будто хотел закрыть своё тело собакой.
– Я никто. Теперь я действительно никто.

Я подумала о том, как мама спросила, разговариваю ли я снова с господином Никто, моим выдуманным другом из детства, когда подслушала один из моих первых разговоров с Леандером. Что же, теперь он был здесь, господин Никто.

– Ты не никто, ты наша энергия, - исправила я его, зевая.
– Ты ведь слышал. Все почувствовали тебя. Ты им нравишься ...

– Ах, шери. Как может кто-то нравиться, кого не видишь? Это уже почти как религия.
– Он протянул свою руку и нежно провёл ей по моим волосам. Сразу же мою кожу начало покалывать - очень приятное покалывание.

Если это была религия, то я с сегодняшнего дня начну молиться каждый вечер. Но Леандер снова отнял свою руку и засунул обессиленными движениями подушку под свой подбородок. Станет ли он снова совершенно здоровым? И сможет ли перестать пить алкоголь? Будет ли ему не хватать его? Как он справиться с тем, что у него больше нет частоты и что он неуловим для Sky Patrol? Но это были вопросы, о которых я сейчас не хотела думать.

– Спой песню, - попросила я его устало.
– Я счастлива, как всё есть, Леандер, являешься ли ты кем-то или нет. Поэтому спой песню для меня ...

Я хотела услышать её, когда буду засыпать, с освобождающей уверенностью, что мы можем снова приблизиться друг к другу, как только Леандер не будет находить себя жалким и убогим и привыкнет к тому, что его стало не слышно. Мы сможем приблизиться друг к другу. Я смогу касаться Леандера. Не сегодня. Может быть и не завтра. Но когда-нибудь.

[1] (пфальцский немецкий так сильно отличается от верхненемецкого, что можно сказать это совершенно другой язык, поэтому, чтобы было более адекватно с оригиналом, в данном случае здесь белорусский язык, который совсем немного походит на русский, также, как пфальцский и верхненемецкий).