Дьявольский коктейль (сборник)

Фрэнсис Дик

Неподалеку у ограды стоял Дэн и с беззаботной улыбкой разглядывал Орла. Я подумал, что, знай он, как скоро он унаследует этого жеребца, не был бы таким беззаботным.

К нему подошел Аркнольд, и они поднялись на трибуну. Туда же направились и мы с Родериком. Орел отлично стартовал, потом стал терять силы и пришел к финишу полностью вымотанный.

Аркнольд, мрачнее тучи, сбежал по лестнице и, бормоча что-то под нос, пошел к паддоку, чтобы обсудить с жокеем очередную неудачу.

Проходя мимо меня, он сказал:

– Это

уже чересчур. Не понимаю. Отличный конь, он должен был выиграть, как минимум, пятьсот метров.

– Что он имел в виду? – спросил Родерик с таким безразличием, что его тон меня насторожил. Тут я вспомнил, что он все-таки репортер «Рэнд Дейли Стар», и решил ничего ему не объяснять.

– Понятия не имею, – ответил я.

Мы спустились с трибуны. Я пришел к выводу, что лучше всего будет поговорить с Клугвойгтом.

Родерика я подкинул Эвану с Конрадом, которые как раз обсуждали вопрос о том, не пора ли выпить, и удалился в тот момент, когда Родерик стал объяснять Конраду версию Джо насчет экранированного провода.

Клугвойгт находился среди целого цветника дам в нарядных шляпках. Он пригласил меня в ложу и тут же сунул полный стакан с каплею виски.

– Как дела? – спросил я. – Выиграли?

– Скажем так, не проиграл, – улыбнулся он. – На кого будете ставить в этом заезде?

– Сначала надо посмотреть лошадей.

– Вот это правильно.

Я сказал, что мне нравится здешний ипподром.

– Эти трибуны построены недавно? – спросил я.

– Да, совсем недавно, – подтвердил он.

– Все здания тоже выглядят новыми.

– Так оно и есть. Хотите посмотреть?

– С удовольствием, – ответил я и поставил стакан, намекая, что готов это сделать немедленно. Через минуту мы не торопясь шли к зданию, где на первом этаже располагались раздевалки, душевые, весы для жокеев, а на втором конторы.

Весь ансамбль действительно был современным и очень красивым; он ничуть не напоминал хорошо знакомые мне английские ипподромы. Мы прошли через большую удобную комнату с отличными креслами, где владельцы лошадей и тренеры могли спокойно планировать тактику или анализировать поражения, но Клугвойгт, не задерживаясь, повел меня дальше.

Помещение для жокеев было не хуже. У каждого здесь был просторный запирающийся шкафчик для одежды (не английские вешалки), рядом с раздевалкой находилась сауна (душ, разумеется, тоже), вдоль стен стояли удобные диваны (а не деревянные скамейки).

Человек, с которым я собирался говорить, лежал на кожаном диване. Я нашел его по табличке с фамилией: «К.П.Фарден». Это был жокей Гревилла Аркнольда.

Я сказал Клугвойгту, что хотел бы побеседовать с этим парнем.

– Отлично, – сказал он. – Я буду ждать в салоне. А заодно и сам поговорю кое с кем.

Фарден, как и положено жокею, был очень маленьким и худым, кожа да кости. Когда Клугвойгт назвал ему мое имя, его лицо прояснилось, но когда я сказал, что я друг миссис Кейсвел,

он вновь помрачнел.

– Я не виноват, что лошадь в таком паршивом состоянии, – заявил он.

– Конечно, – успокоил я его. – Я хотел бы знать, что вы обо всем этом думаете, потому что миссис Кейсвел наверняка будет спрашивать меня об этом.

– Я скажу вам, что происходит. На старте кажется, что лошадь в отличной форме, она бодра и весела, а потом, когда надо прибавить ходу, оказывается, что у нее уже нет сил, а если попробовать хлыстом, то она совсем скисает и теряет скорость.

– Вы, неверное, думали над этим. Вам ничего не пришло в голову?

– Нет, ничего, – он смотрел на меня исподлобья.

– Но ведь что-то вы об этом думаете?

– То же, что и все. Больше я ничего не могу сказать.

– А что вы думаете о главном конюхе Аркнольда?

– Скотина. Никогда о нем особо не думал. Но встретиться с ним на темной дорожке я бы не хотел, если вас это интересует.

Меня интересовало совсем другое, но пережимать не стоило, и я спросил, понравился ли ему Дэн.

– Славный паренек, – сказал он, и впервые голос его смягчился. – Он часто бывает в конюшне Аркнольда, и ничего удивительного – все тамошние лошади – собственность его тетки.

– Вы познакомились в его прошлый приезд?

– Да, он тогда жил в Саммервиле. Недели две. Симпатичный парень. С чувством юмора. Он рассказывал мне, что был у тетки в Англии, что это очень добрая женщина. Когда ее лошади стали проигрывать, он один не утратил душевного покоя.

– И когда это началось? – спросил я сочувственным тоном.

– Да еще в июне. С тех пор в конюшне все вверх дном, все разбираются, что же происходит. Я же говорю... Ветеринары берут кровь то на то, то на другое, даже на наркотики. И ничего.

– Аркнольд, по-вашему, хороший хозяин? – спросил я прямо.

– Я не хочу говорить на эту тему, мистер. Я люблю свою работу.

В этот же день я заказал разговор с Кейт. В назначенное время я услышал ее голос. Было воскресенье, десять утра.

Слышимость была отличная, как будто мы находились не за тысячи, а всего за десяток километров друг от друга. Кейт сказала, что рада моему звонку и тому, что меня не убило током. Разумеется, она узнала об этом из газет, причем некоторые из них отвратительно намекали на то, что этот случай – часть рекламной кампании.

– Ничего подобного, – заверил я ее. – Когда встретимся, я все расскажу. Как дети?

– Отлично. Крис хочет стать астронавтом, а Либби научилась говорить «бассейн», когда хочет в воду.

– Я уже чуть-чуть соскучился по тебе, – сказал я, а Кейт ответила также – по крайней мере, внешне, – спокойно:

– Ты четыре дня, как уехал, а мне кажется, что прошел год.

– После премьеры я сразу вернусь, – пообещал я ей. – А до – съезжу на золотой рудник и на пару дней в заповедник, он называется Парк Крюгера.