Дьявольский коктейль
Шрифт:
– Ну что же, – согласился я, – в конце концов, и это не исключено. Если бы вы посмотрели на все это со стороны, вам бы пришло в голову именно это. Разве нет?
Он был зол, но взял себя в руки. Хотел бы я знать, что разозлило его?
Дэн, который все время был с нами, успокаивал тренера.
Аркнольд кисло смотрел на меня.
– Тетя Нерисса просила разобраться. Ее можно понять, в конце концов, она теряет деньги.
Аркнольд смягчился, Но крайней мере, внешне, и налил нам по порции виски. Дэн облегченно вздохнул
Я потягивал виски и внимательно разглядывал своих собеседников. Красивый парень и полный мужчина среднего возраста.
В «Игуана Рок Отель» я обнаружил письмо, доставленное посыльным. Я вскрыл конверт, стоя у окна. Передо мной тянулись сады и теннисные корты, бескрайний африканский пейзаж. Вечерело, но я прочитал письмо, написанное характерным четким почерком.
"Дорогой сэр! Я получил телеграмму от Нериссы Кейсвел, в которой она просит содействовать вам. Моя жена и я были бы рады, если бы вы смогли посетить нас во время пребывания в нашей стране.
Нерисса – сестра Порции, моей покойной невестки. Она большой друг нашей семьи и часто бывала у нас во время своих визитов в эту страну. Я упоминаю об этом, потому что мистер Клиффорд Уэнкинс из фирмы «Уорлдис» предупредил меня, что вы не намерены принимать какие-либо частные приглашения.
С глубоким уважением Квентин ван Хурен".
За вежливым, но сдержанным стилем этого письма скрывалось явное раздражение. Отсюда следовало, что мистера ван Хурена интересую вовсе не я, а Нерисса. А безнадежно бестактный Клиффорд Уэнкинс, наверное, совсем отбил у него желание мной заниматься.
Я подошел к телефону и заказал разговор.
Ответил голос с явно негритянским акцентом. Я назвался, и голос сказал, что узнает, дома ли мистер ван Хурен.
Через минуту выяснилось, что он дома.
– Я позвонил вам, – сказал я, – чтобы поблагодарить за ваше исключительно любезное письмо. Я с большим удовольствием принимаю ваше приглашение.
Иногда и я бываю преувеличенно вежливым. Голос ван Хурена был таким же решительным, как и его почерк, и столь же официален.
– Отлично, – сказал он без всякой радости, – мы всегда с удовольствием выполняем желания Нериссы.
– Понимаю, – ответил я.
Последовала пауза. Наш разговор нельзя было назвать сердечным.
– Я здесь до следующей среды, – сказал я, чтобы облегчить ситуацию.
– Отлично. Великолепно. Но, к сожалению, я всю будущую неделю буду в отъезде, а суббота и вечер воскресенья у меня уже заняты.
– О, мне не хотелось бы, чтобы из-за меня вы что-либо меняли.
Он откашлялся.
– А может быть... – сказал он, – вы свободны завтра вечером? Или, может быть, сегодня? Мы живем совсем недалеко от отеля «Игуана Рок»... Конечно, если вы не заняты.
«Завтра утром, – подумал я, – газеты будут полны описаний моего приключения с подружкой Родерика Ходжа». Кроме того,
– Если это удобно, – сказал я, – я предпочел бы зайти сегодня.
– Отлично. Договоримся на восемь. Я пришлю за вами машину.
Я положил трубку. Я жалел, что согласился, энтузиазм ван Хурена был, можно сказать, умеренным. Однако выбирать было не из чего. Я мог поужинать в отеле и стать мишенью для взглядов остальных постояльцев либо просидеть весь вечер в номере.
Автомобиль ван Хурена привез меня к большому старому дому, от которого, начиная с мраморного порога, так и несло запахом больших денег. Холл был огромным, с высокими сводами, окруженный изящной колоннадой; он напоминал итальянские дворцы.
В дверях появился ван Хурен, он двинулся мне навстречу.
– Квентин ван Хурен, – представился он, – а это моя жена Виви.
– Очень приятно, – учтиво ответил я.
Мы обменялись рукопожатием. Последовала небольшая пауза.
– Ну, что же, – ван Хурен откашлялся и пожал плечами, – прошу вас.
Я прошел в комнату, где было гораздо светлее, чем в холле, и я смог как следует разглядеть ван Хурена. Он производил впечатление солидного человека, опытного, серьезного специалиста, знающего себе цену. Я уважаю профессионалов, и потому он мне сразу понравился.
Его жена была совершенно в ином роде: элегантная, со вкусом одетая, но совершенно не интересная.
– Мистер Линкольн, – произнесла она, – мы очень рады, что вы нашли для нас время. Нерисса нам очень дорога...
У нее был холодный взгляд и хорошо поставленная дикция. В глазах ее было гораздо меньше тепла, чем в словах.
– Виски? – предложил ван Хурен.
– С удовольствием, – ответил я и получил большую ложку виски на стакан воды.
– К сожалению, я не видел ни одного вашего фильма, – сказал ван Хурен без всякого сожаления, а его жена добавила:
– Мы очень редко ходим в кино.
– И правильно делаете, – ответил я, еще не зная, как мне себя вести.
Мне проще с людьми, которые меня недооценивают, чем с поклонниками, ведь те, что недооценивают, ничего особенного от меня не ждут.
– Нерисса писала вам, что болеет? – спросил я.
Супруги не спеша усаживались в кресла. Ван Хурен занялся какой-то подушечкой, которая ему мешала. Не глядя на меня, он ответил:
– В одном из писем она писала, что у нее что-то с железами.
– Нерисса умирает, – сказал я резко. Впервые за вечер они проявили интерес. Они забыли обо мне и думали о Нериссе. На их лицах были неподдельный испуг и искренняя жалость.
– Это точно? – спросил ван Хурен.
Я кивнул.
– Я знаю это от нее самой. Она говорила, что жить ей осталось месяц, от силы два.