Дьявольский коктейль

Фрэнсис Дик

– Какого фотографа?

– Мы хотим сделать несколько фотографий.

С невероятными трудностями он объяснил, что это должны быть снимки, на которых я буду в плавках, под пляжным зонтом, в обществе манекенщицы в бикини.

– Так. Можете вернуться и сказать дирекции, что ее рекламные идеи отстали лет на пятьдесят. Такие фотографии давно никто не делает. К тому же, они вряд ли помогут продать билеты по цене двадцать рэндов штука.

По его лбу струился пот.

А кроме того, скажите им, что если они будут постоянно

мне надоедать, то я не приду на премьеру.

Но ведь... После тех снимков, где вы спасаете эту журналистку... Катю... люди толпились у касс... сотни писем... все дешевые билеты разобрали за один день... билеты на прием тоже...

– Это не было рекламным трюком, – выразительно сказал я.

– Нет... ну, конечно, нет... что вы, нет, нет!

Он вскочил, опрокинув при этом стул.

– Здравствуйте, мистер Уэнкинс, – приветствовала его Салли. – У вас вид, как после партии в теннис.

Уэнкинс потянулся за платком. Дэн смотрел на него с интересом.

– Ну, что же... Я им скажу... то есть повторю, что вы... боюсь, что они будут недовольны...

– Вот именно. И никаких фокусов.

– Никаких, – пробормотал он, но я был почти уверен, что передать дирекции наш разговор он не отважится.

Салли смотрела на удаляющегося неровными шагами Уэнкинса.

– Почему он так нервничает? – спросила она. – Что вы с ним сделали?

– Он нервный от природы.

– И глупый, – добавил Дэн, думая о чем-то своем.

– Можно, я закажу апельсиновый сок? – спросила Салли.

* * *

Прежде, чем подошел официант, появились Эван с Конрадом, поэтому заказ был основательно расширен. Эван был возбужден больше обычного. Он жестикулировал, как сумасшедший. Конрад молчал. Ведущий оператор обязан слушаться режиссера.

– Фильм должен быть символическим, – ораторствовал Эван. – Это главное. Я думаю, что высотные здания – это фаллические символы современного мира, выражающие потенцию нации. Поэтому каждая сильная и развивающаяся страна считает своим долгом построить хотя бы один вращающийся ресторан на самом верху самого высокого здания...

– Если они есть в любой стране, то зачем же так носиться с этим рестораном в Иоганнесбурге? – проворчал Конрад. Он был не согласен, но не хотел портить отношений с Эваном.

– А что такое фаллический символ? – спросила Салли.

Дэн чрезвычайно вежливо посоветовал ей поискать это выражение в энциклопедии.

Я спросил Эвана, где мы будем жить в Парке Крюгера?

– Понятия не имею, – ответил он. – Наш администратор заказал номера в кемпингах месяца два тому. Мы въедем в парк с юга и будем продвигаться на север.

– Где-то есть список этих кемпингов, дорогуша, – добавил Конрад. – Я могу переписать, когда мы вернемся в гостиницу.

– Мне-то все равно, – сказал я. – Но «Уорлдис» просит об этом.

– Как это все равно? –

дернулся Эван. – Если «Уорлдис» просит, то нужно сделать.

Эван с огромным уважением относился к прокатчикам его картин.

– Конрад отправит список им.

Я улыбнулся Конраду.

– Вот и отлично. Адресуешь на имя Клиффорда Уэнкинса.

Конрад кивнул. Я понимал его. Одно дело – дружеская услуга, а другое – приказ режиссера.

– Надеюсь, ты сам поведешь машину, – продолжал Эван своим категоричным тоном. – Предупреждаю, для шофера места не будет.

Даже в этот прекрасный, беззаботный день, сидя со стаканом в руке, Эван был напряжен, как натянутая струна. Его взлохмаченные вьющиеся волосы торчали во все стороны. Наполняющая его энергия, казалось, вот-вот начнет излучаться видимым потоком.

Заговорила Салли.

Я уверена, что вам очень понравится в заповеднике, – сказала она авторитетно. – Звери такие милые.

Эван умел обращаться с девушками, находящимися в кадре; отношение бедной Салли к животным волновало его мало. Милые? Ерунда! Имела значение только символика.

– Да, разумеется... то есть... – он живо напомнил мне несчастного Уэнкинса.

Настроение Конрада молниеносно исправилось. Он разгладил усы и посмотрел на Салли с благодарностью. Салли очень мило ему улыбнулась и продолжала, обращаясь к Дэну:

– Тебе бы там понравилось. Когда приедешь в следующий раз, мы обязательно туда выберемся.

Дэн подтвердил, что мечтает об этом. Конрад спросил, когда он собирается ехать. Дэн ответил, что через неделю, максимум, десять дней. Салли сказала, что Дэн успеет побывать на премьере и на приеме по этому поводу, где будет вся семья ван Хуренов. Дэн сказал, что помнит об этом и обязательно придет.

Я наблюдал за ними. Девочка сияла. Я выразил надежду, про себя, конечно, что золотой мальчик умеет любить.

Эван и Конрад остались на ленч, за которым вели убийственно скучные разговоры на профессиональные темы. Из их беседы я понял, что они собираются следовать методу документального кинематографа. Конрад будет, как говорится, ловить живую реальность. Приступая к десерту, я уже был убежден в том, что фильм со слонами, символикой и Бог знает чем еще будет нудным, как ожидание в аэропорту.

Конрада волновала техническая сторона. Меня ничего не волновало. Эван, как обычно, вдавался в детали.

– Итак, берем «Аррифлекс», – наконец сказал он Конраду. – Могут встретиться неповторимые ситуации... Будет обидно, если мы их упустим.

Конрад согласился. Потом они решили взять и звукозаписывающую аппаратуру. Администратор группы договорился с одним из смотрителей заповедника об аренде вездехода, так что все должно было поместиться.

А если что-то не поместится? Можно ли погрузить часть снаряжения в мой автомобиль? Я согласился и обещал, что подъеду утром и заберу все, что нужно.