Дьявольский рейс
Шрифт:
Рыжий Петька Степанов в их команде был белой вороной. Он работал слесарем в автомастерской и колеса машинам крутил весело, с огоньком, шуткой-прибауткой. Когда Петю спрашивали, почему он не поступил в университет, тот вопросом на вопрос со смешком отвечал:
– Сначала скажи, зачем все хотят высшее образование получить?! Чтобы потом работать уборщицами и сантехниками? Я сразу понял, где мое место, и не стал баловаться с «вышкой». Ха-ха-ха. Вот деньжат подзаработаю, а там видно будет.
На самом деле Степанов никуда вовремя не поступил не потому, что
Рыжик, так звали Петра друзья, был худеньким юношей с легкими веснушками на коже. Внешность довольно обычная, но обманчивая, до той минуты, пока он не начинал улыбаться. Еще Лев Толстой писал, что у некоторых людей улыбка освещает лица и делает их прекрасными.
Это как раз про Петьку. Стоило парню засмеяться, как лицо его преображалось: от белых и слегка неровных зубов будто исходило свечение, а на щеках появлялись привлекательные луночки.
Петр прекрасно знал о действии своей улыбки на людей, особенно на девушек, и ловко этим пользовался. Сообразительный Рыжик посылал им «выстрелы» из ямочек. Он вставлял туда два пальца, сложенных для щелчка, резко выпрямлял указательный и делал эффектный «щелк» в сторону какой-нибудь красавицы. Жест производил неотразимое впечатление, и все начинали улыбаться.
За невероятное обаяние Петька и получил ласковое прозвище «Рыжик», а не Рыжий, как назвали бы на его месте другого.
Несмотря на противоположные характеры и увлечения, Вадим и Петя были лучшими друзьями. Они жили в одном подъезде, хоть и на разных этажах. Встречались каждый день. Чуть что –Рыжик бежал к другу либо за советом, либо с какой-нибудь идеей. А тот делился с ним сердечными проблемами, особенно после очередной ссоры с Олей.
Друг отрывал дверь, на стареньком помятом диване молча выслушивал Вадима и весело говорил:
– Да ладно тебе, Бро, забей! Зачем сопли на кулак наматывать? Все равно ведь помиритесь. Пошли лучше пивка по кружечке вдарим. Не зря древние египтяне говорили: «Уста совершенно счастливого человека наполнены пивом».
Петька любил иногда для красного словца упомянуть вскользь какое-нибудь крылатое выражение, или анекдот, или присказку. Знал он их великое множество, потому что память у него была, крепкая, как говорят, долговременная. Если понравилось что-то услышанное, увиденное или прочитанное, запоминал на всю жизнь.
Вадим другу верил, и если сначала злился, то после первой бутылки пива расслаблялся, отходил и на второй день мирился с Олей. Иногда пива было недостаточно, и они искали приключения. Подвыпивший Вадим цеплялся к прохожим, нарываясь на драку, а Рыжик, наоборот, сглаживал конфликты. Так и дружили, не соперничая, а дополняя друг друга. Встречались с компанией, ссорились и мирились, ходили в школу, где каждый лидерствовал по-своему.
Петр любил атмосферу лицея: сутолоку на переменках, горячие золотистые пирожки в буфете, которые веселая тетя Юля продавала с такой скоростью, что очереди никогда не было. Ему нравилось наблюдать за красивыми девчонками
Еще Рыжик обожал посиделки в холле на диване, песни под гитару в кругу и на коммунарском сборе, который он нежно любил… Поэтому всегда и всеми силами старался попасть в отряд. Самое удивительное, что на выездном сборе, который проходил вне стен родного лицея, Рыжик преображался. Из легкомысленного и беззаботного парня он превращался в серьезного молодого человека, свято чтившего законы сбора и не позволявшего никому нарушать их. За такую преданность Петра часто выбирали комиссаром отряда.
Но стоило ему вернуться к прежней, будничной жизни, как перед одноклассниками представал все тот же Рыжик. В школу он чаще ходил не на занятия, а для развлечений. На уроках сидел с полусонным выражением лица или забавлялся, уничтожая очередного электронного монстра на экране телефона. Жажда знаний, работа мысли –все это было не для него! Зачем напрягать силы, если выше тройки не получишь? Когда надоедало играть и на уроке становилось смертельно скучно, он лениво и совершенно беззлобно начинал перепалку с учителями.
– Степанов, убери телефон! – начинала воспитание Татьяна Григорьевна, преподаватель истории.
– Он вам что, мешает? – вопрошал Рыжик, не прекращая хулиганского занятия. Класс бросал учебные дела, чтобы понаблюдать за начинающимся представлением. Петька был школьным героем, а с точки зрения учителей – лентяем и злодеем, поскольку никто не мог так профессионально и артистично отвлекать педагогов на занятиях – и даже срывать уроки.
– Мне – нет, а классу – да! Ты подаешь плохой пример, – продолжала историчка, постепенно раздражаясь. – А если все захотят вместо работы на уроке развлекаться телефонными игрушками?
– Так пусть они сами за себя и отвечают, – вслух говорил тот и тихо добавлял. – Если бы вы уроки вели интереснее, может быть, я сейчас слушал, а постоянно конспектировать статьи учебника или переписывать слайды с презентацией и дома могу.
– Степанов, что ты там бубнишь себе под нос? Хочешь сказать – говори для всех. Повторять не буду: убери телефон, или я его конфискую и матери отдам.
– Не имеете права. Это личная вещь, а закон охраняет частную собственность, – дерзко парировал Петька.
– Ну и что ты, мальчишка, сделаешь, если мобильник заберу?
– О, много чего. Могу анонимно позвонить в прокуратуру, например. Вот веселуха будет! Сразу такая комиссия нагрянет, что администрация вам спасибо не скажет.
– Та-а-а-к, – уже грозно тянула Татьяна Григорьевна и на всякий случай клала указку, которая была у нее в руке, на учительский стол. Она так делала, если нервничала, и ребята догадывались, почему: она боится выйти из себя и стукнуть этой указкой по голове нерадивого ученика, нарушающего дисциплину.