Дьявольский вальс
Шрифт:
– Ищете Стефани? – спросила Рита.
– Нужно переговорить с ней о пациенте.
Улыбка осталась, но взгляд заледенел.
– Как раз сама ее ищу. По расписанию она должна быть здесь. Но, думаю, будущая глава нашего отделения, скорее всего, чем-то занята.
Я притворился удивленным.
– О да, – подтвердила она. – Знающие люди говорят, что ее повышение по службе неизбежно. – Улыбка стала широкой и какой-то холодной. – Что ж, мои наилучшие пожелания ей... Хотя я надеюсь, что она научится предупреждать события. Один из ее пациентов, подросток, только что появился здесь
– Это на нее не похоже, – сказал я.
– Правда? В последнее время подобное стало ее стилем. Может быть, она уже смотрит на себя как на поднявшуюся на ступеньку выше.
Мимо прошла медсестра. Рита окликнула ее:
– Хуанита?
– Да, доктор Колер.
– Вы видели Стефани?
– Мне кажется, она вышла.
– Из больницы?
– Мне так кажется, доктор. Она держала сумочку.
– Спасибо, Хуанита.
Когда медсестра ушла. Колер вынула из кармана связку ключей.
– Вот, – произнесла она, вставляя один из них в замок двери Стефани и отрывая ее. Я взялся за ручку, Рита вынула ключ и направилась прочь.
Кофеварка-эспрессо была выключена, а на столе, рядом со стетоскопом Стефани, стояла недопитая чашка. Запах свежежареного кофе забивал запах спирта, проникающий из приемных комнат. На столе также лежала стопка историй болезни и блокнот, набитый бумагой аптечной компании. Подкладывая под него свою записку, я обратил внимание на заметки на верхнем листе.
Дозировки, ссылки на журналы, внутренние номера телефонов больницы. Под всем этим – запись, быстро нацарапанная, едва различимая: «Б, „Браузерс“, 4».
«Браузерс» – лавка, где она приобрела переплетенный в кожу томик Байрона. Я видел эту книгу на верхней полке.
"Б" обозначает Байрон? Покупает еще одну?
Или встречается с кем-то в книжной лавке? Если встреча назначена на сегодня, то Стефани сейчас должна быть там.
Странное свидание в середине лихорадочного дня.
Непохоже на нее.
Непохоже до последнего времени, если верить Колер.
Что-то романтическое, что она хотела оградить от больничного перемывания косточек? Или просто искала некоторого уединения – тихие мгновения среди плесени и стихов?
Господу Богу известно, что она заслужила немного уединения.
Это очень плохо, но я собирался нарушить его.
Книжная лавка располагалась всего в полумиле от больницы в сторону Лос-Фелис и Голливуда, но на дороге было так много машин, что мне потребовалось десять минут, чтобы добраться до нее.
Лавка находилась на восточной стороне улицы, ее фасад за последние десять лет ничуть не изменился: пыльные витрины, а над ними – вывеска кремового цвета с черными готическими буквами: «ТОРГОВЕЦ АНТИКВАРНЫМИ КНИГАМИ». Я проехал мимо, отыскивая место для стоянки. Делая второй круг, я заметил, что старый «понтиак» включил габаритные огни. Я подождал, пока очень маленькая и очень старая женщина медленно отъехала от бровки. Как раз когда я наконец припарковался, из лавки вышел...
Пресли Хененгард.
Даже на таком расстоянии его усы
Я поспешил сползти пониже на сиденье. Хененгард потеребил свой галстук, вынул из кармана солнечные очки, надел их и бросил быстрый взгляд вверх и вниз по улице. Я нырнул еще ниже, можно сказать, вполне уверенный, что он не заметил меня.
Хененгард вновь коснулся своего галстука и пошел в южном направлении. Дойдя до угла, он свернул направо и скрылся из вида.
Я выпрямился.
Совпадение? У него в руках не было книги.
Но трудно было поверить, что именно с ним встречалась здесь Стефани. С какой стати она обозначила его в записке как "Б"?
Он ей не нравился, она сама говорила, что он похож на привидение.
И мне внушила это представление о нем.
Однако его хозяева повышали ее в должности.
Вела крамольные разговоры, а тем временем поддерживала дружеские отношения с врагами?
И все ради служебного положения?
«Можешь представить себе меня во главе отделения, Алекс?»
Все другие врачи, с которыми я разговаривал, были настроены на то, чтобы уйти из больницы, но она стремится к повышению по службе.
Враждебность Риты Колер давала понять, что такое перемещение не будет безболезненным. Что это, награда за хорошее поведение Стефани – за не вызывающее толков лечение внучки председателя правления?
Я вспомнил ее отсутствие на собрании в память Эшмора. И ее позднее появление там под предлогом занятости.
Может быть, это и правда, но раньше она нашла бы время для того, чтобы присутствовать на подобном собрании. И сама стояла бы на сцене.
Я продолжал обдумывать ситуацию, искренне желая, чтобы все оказалось не так. Но вот из лавки появилась Стефани, и я понял, что думать по-другому не смогу.
Улыбка удовлетворения на лице.
В руках никаких книг.
Так же, как и Хененгард, она оглядела улицу.
Большие планы у доктора Ивз.
Крыса, прыгающая на тонущий корабль.
Я приехал, чтобы показать ей патрон инсуджекта. Был готов, увидев ее реакцию, объявить о ее непричастности к делу и включить в завтрашнюю очную ставку с Синди Джонс.
Теперь я не знал, на чьей она стороне. Первоначальные подозрения Майло начали подкрепляться фактами.
Что-то не в порядке, что-то не так.
Я опять спрятался.
Она направилась прочь от магазинчика. В том же направлении, что и он.
Дошла до угла, посмотрела направо. Туда, куда пошел он.
Немного задержалась на углу. Все еще улыбается. Затем перешла улицу.
Я подождал, пока она не скроется из виду, затем отъехал от бровки. Как только я освободил место, кто-то мгновенно занял его.
В первый раз за весь день я почувствовал, что принес пользу.
Приехав домой около пяти, я обнаружил записку Робин, в которой она сообщала, что будет работать допоздна, если у меня нет каких-либо других планов. У меня их было множество, но ни один из них не касался развлечений. Я позвонил ей, услышав автоответчик, записал на него, что люблю ее и тоже буду работать. Хотя в тот момент, когда я говорил это, я еще не знал, над чем именно.