Дьявольский вальс

Келлерман Джонатан

– А как ты находишь их отношения с мужем? Заметил какую-нибудь натянутость между ними?

– Нет. А ты?

Она с улыбкой покачала головой:

– А я-то думала, что у вас, психологов, есть разные трюки.

– Я сегодня не захватил свой волшебный мешок. А вообще-то, кажется, у них довольно хорошие отношения.

– Словом, одна большая счастливая семья, – подытожила Стефани. – Ты когда-нибудь раньше сталкивался с подобным случаем?

– Никогда, – признался я. – Мюнхгаузены бегают от психологов и психиатров как от чумы, потому что мы служим свидетельством

того, что их болезни не воспринимаются всерьез. Самое близкое, с чем мне приходилось сталкиваться, это бегающие по докторам родители, убежденные, что с их детьми что-то не в порядке, они скачут от специалиста к специалисту, хотя ни одного серьезного симптома никто не обнаруживает. Когда я проходил практику, врачи часто направляли ко мне пациентов, которые чуть не доводили их до помешательства. Но никогда у меня они долго не задерживались. Если они вообще являлись ко мне, то были настроены довольно враждебно и почти всегда быстро прекращали посещения.

– Любители побегать по докторам, – проговорила Стефани. – Я никогда не считала их мини-Мюнхгаузенами.

– Возможно, здесь та же динамика, но в менее выраженной форме. Одержимость здоровьем, стремление привлечь внимание авторитетов и заставить их танцевать вместе с ними.

– Тот самый вальс, – закончила Стефани. – Ну, а как Кэсси? Как она ведет себя?

– В точности, как ты говорила. Завидев меня, устроила истерику, но постепенно успокоилась.

– Тогда у тебя получается лучше, чем у меня.

– Я же не втыкал в нее шприцы, Стеф.

Она кисло улыбнулась.

– Может, я выбрала не ту специальность. Еще что-нибудь можешь сказать о ней?

– Никакой серьезной патологии, разве только некоторая незначительная задержка речи. Если в ближайшие полгода речь не улучшится, придется провести полное психологическое обследование, включая нейропсихические исследования.

Стефани начала наводить порядок среди стопок бумаг на столе. Резко повернулась на стуле лицом ко мне.

– Полгода, – проговорила она. – Если к тому времени девочка будет жива.

6

Приемная была, казалось, накалена нетерпением присутствующих. Некоторые матери с надеждой обратили взгляды на провожавшую меня Стефани. Улыбнувшись им и сказав: «Сейчас», она повела меня в коридор.

Группа мужчин – три врача в белых халатах и один в деловом костюме из серой фланели – направлялись в нашу сторону. Шедший впереди белый халат, заметив нас, окликнул:

– Доктор Ивз!

Стефани поморщилась:

– Какое счастье!

Мы остановились, мужчины поравнялись с нами. Облаченным в белые халаты было около пятидесяти, выглядели они откормленными, хорошо выбритыми практикующими врачами с обширной частной практикой.

Деловой костюм был помоложе, тридцати с небольшим лет, и покрепче. Шести футов роста, весом фунтов в двести тридцать или около того, с широкими, довольно плотными округлыми плечами, массивной головой. У него были неопределенного цвета волосы и мягкие черты лица, за исключением носа, который когда-то был сломан и не слишком

удачно выправлен. Реденькие узкие усики не делали лицо более выразительным. Мужчина выглядел как бывший спортсмен, занятый теперь играми в бизнес. Он стоял позади остальных слишком далеко, чтобы я смог прочитать его имя на пришпиленной к лацкану карточке.

Возглавлявший группу врач тоже отличался крепким телосложением и очень высоким ростом. У него был широкий рот с невероятно тонкими губами и редеющие волнистые, отливающие серебром волосы, довольно длинные и разлетающиеся в стороны. Тяжелый выступающий вперед подбородок придавал лицу обманчивый вид устремленности вперед. Быстрые карие глаза, кожа розовая и блестящая, будто он только вышел из сауны. Стоящие по бокам от него коллеги были среднего роста, седовласые, в очках. Один из них явно в парике.

– Как дела на передовой линии, доктор Ивз? – низким гнусавым голосом спросил Подбородок.

– Так, как и бывает на передовой, – ответила Стефани.

Подбородок повернулся ко мне и вопросительно задвигал бровями.

– Это доктор Делавэр, наш сотрудник, – представила меня Стефани.

Мужчина выбросил руку вперед.

– Я, кажется, не имел удовольствия... Джордж Пламб.

– Рад познакомиться с вами, доктор Пламб. Крепкое рукопожатие.

– Делавэр, – произнес он, – какова ваша специальность?

– Я психолог.

– А-а...

Оба седовласых доктора молча взглянули на меня, но не сдвинулись с места. Костюм же, казалось, считал отверстия в акустическом потолке.

– Он из педиатрии, – объяснила Стефани. – Консультирует относительно болезни Кэсси Джонс – помогает семье справиться со стрессом.

Пламб вновь обратил взгляд в ее сторону.

– А-а. Очень хорошо.

Он слегка дотронулся до ее руки. Некоторое время она терпела это, потом отстранилась.

Пламб вновь улыбнулся и сказал:

– Нам надо с тобой посоветоваться, Стефани. Я попрошу мою девочку связаться с твоей и договориться о времени.

– У меня нет девочки, Джордж. У нас на пятерых один секретарь – женщина.

Седовласые близнецы посмотрели на нее так, будто она была заспиртованным экспонатом. Костюм где-то витал.

Пламб продолжал улыбаться:

– Да уж, бесконечно меняющаяся номенклатура. Ну что ж, тогда моя девочка позвонит твоей женщине. Всего хорошего, Стефани.

Он двинулся дальше, сопровождаемый эскортом, остановился от нас в нескольких ярдах посреди холла и оглядел стену, как будто измерял ее.

– Что вы еще собираетесь разобрать, ребята? – прошептала Стефани.

Пламб двинулся дальше, группа скрылась за углом. Я не понял:

– О чем ты?

– О докторе Пламбе, нашем новом главном управляющем и исполнительном директоре. Человек папаши Джонса – Мистер Окончательное Решение.

– Администратор – доктор медицины?

Стефани засмеялась:

– Ты судишь по халату? Никакой он не врач. Просто какой-то доктор-осёл от философии или что-то в этом роде... – Она запнулась и покраснела. – О черт. Извини, пожалуйста.