Дьявольский вальс
Шрифт:
– Ничего, я понимаю.
– Я знаю, что это больше для меня, чем для нее, но... – Она наклонилась и обняла Кэсси. Девочка вывернулась из объятий и продолжила игру.
Синди беспомощно взглянула на меня.
– Я понимаю, что слишком трясусь над ней.
– Нет, если учесть все, через что вам пришлось пройти.
– Да уж... Спасибо, что вы так говорите.
Я предложил ей стул.
Она слабо улыбнулась и села.
– Должно быть, это действительно очень большое напряжение, – заметил я. – Так часто бывать здесь. Одно дело работать в больнице, но зависеть от нее – совсем другое.
Она
– Работать в больнице?
– Вы ведь были специалистом по проблемам с дыханием, правильно? Разве вы не работали в больнице?
– Ах, это! Это было так давно. Нет, я не закончила обучение.
– Пропал интерес?
– Вроде того. – Взяв коробочку для карт, она постучала ею по колену. – В общем-то, идея поступления в школу медсестер на курс дыхательной терапии принадлежала моей тете. Она была дипломированной медсестрой. И всегда говорила: женщина должна иметь какую-нибудь специальность, даже если и не будет работать по ней, и мне следует выбрать что-то такое, на что всегда будет спрос. Например, здравоохранение. А учитывая нынешнее загрязнение воздуха, курение, она справедливо полагала, что всегда будут нужны специалисты по дыханию.
– Ваша тетя представляется мне человеком с твердыми убеждениями.
Она улыбнулась:
– О да. Сейчас ее уже нет. – Синди быстро заморгала. – Она была удивительным человеком. Я лишилась родителей, когда была еще совсем ребенком, и она вырастила меня.
– Но она ведь не особенно одобряла ваше стремление стать медсестрой? Несмотря на то что сама имела образование в этой области?
– Да она вообще не хотела, чтобы я выбрала эту профессию. Говорила: слишком много работы за слишком маленькую плату и недостаточно... – Она смущенно запнулась.
– Недостаточно уважения со стороны врачей?
– Да. Как вы сами сказали, доктор Делавэр, у нее были твердые суждения почти обо всем.
– Она работала медсестрой в больнице?
– Нет. У одного частного врача двадцать пять лет, и все эти годы они препирались друг с другом, как старая семейная пара. Но он был действительно очень порядочный человек – старомодный семейный доктор, не особенно успешно собирающий плату по своим счетам. Тетя Хэрриет всегда отчитывала его за это. Она во всем придерживалась строгого порядка, вероятно, из-за своей военной службы – она была в действующей армии в Корее. Выслужилась до капитана.
– Серьезно? – изумился я.
– Ага. Следуя ее примеру, я тоже попыталась испробовать военную карьеру. Да уж... просто переносишься на несколько лет назад.
– Вы были в армии?
Она слегка улыбнулась, будто ожидала, что это удивит меня.
– Необычно для девушки, не так ли? Когда я заканчивала среднюю школу, в один из дней, посвященных выбору профессии, к нам пришел вербовщик и расписал все очень привлекательно – обучение по специальности, стипендия. Тетя Хэрриет тоже решила, что это хорошая идея, и главным образом ее мнение помогло мне сделать выбор.
– Сколько времени вы были в армии?
– Всего несколько месяцев. – Ее руки теребили косу. – Через несколько месяцев после поступления на службу я заболела, и меня уволили из армии.
– Сожалею, что так случилось. У вас было что-то
Синди взглянула на меня. Ее щеки густо покраснели. Она дернула себя за косу.
– Да, – ответила она. – Грипп, очень серьезный, перешел в воспаление легких. Острая вирусная пневмония – в бараках свирепствовала ужасная эпидемия. Заболело много девушек. После выздоровления мне заявили, что мои легкие, скорее всего, ослабли и что я им уже не подхожу. – Она пожала плечами. – Вот и все. Вся моя замечательная военная карьера.
– Вы были очень огорчены?
– Нет, не особенно. Что ни делается, все к лучшему. – Она посмотрела на Кэсси.
– А где вы проходили службу?
– В Форт-Джексоне. В Южной Каролине. Это одно из тех мест, где обучаются только женщины. Все случилось летом – трудно представить, что летом можно заболеть пневмонией, но микробы есть микробы, так ведь?
– Да, вы правы.
– Там было очень влажно. Только примешь душ и буквально через пару секунд уже чувствуешь себя грязной. Для меня это было непривычно.
– Вы выросли в Калифорнии?
– Коренная калифорнийка, – заявила она, помахав в воздухе воображаемым флагом. – Из Вентуры. Хотя моя семья происходит из Оклахомы. Прибыли сюда во времена «золотой лихорадки». Если верить тете, одна из моих прабабушек была наполовину индианкой, и именно от нее мне остались в наследство такие волосы.
Синди приподняла, а затем опустила свою косу.
– Возможно, конечно, что это и не так. Теперь все хотят иметь индейское происхождение. Это в некотором роде модно. – Она посмотрела на меня. – Делавэр [13] . Судя по фамилии, вы тоже, может быть, частично индейского происхождения.
13
Делавары (самоназвание – лени-ленапе) – одно из племен североамериканских индейцев, обитавших на территории нынешнего штата Делавэр.
– В моей семье существует предание, что одна из прапрабабушек была на треть индианкой. Думаю, я помесь – всего понемногу.
– Что ж, это неплохо. Ведь это значит, что вы настоящий американец, не правда ли?
– Согласен, – улыбнулся я. – А Чип когда-нибудь служил в армии?
– Чип? – Мысль об этом показалась ей смешной. – Нет.
– А как вы познакомились друг с другом?
– В колледже. После школы медсестер я проучилась год в муниципальном колледже Уэст-Вэлли на факультете социологии. Он был моим преподавателем. – Она опять взглянула на Кэсси. Та все еще была увлечена своим домиком.
– Вы намерены сейчас заняться с ней вашим специальным лечением?
– Сейчас еще слишком рано, – ответил я. – Мне хочется, чтобы она по-настоящему доверяла мне.
– Да... Но думаю, она уже доверяет. Ей нравятся ваши рисунки – мы сохранили все те, что она не порвала.
Я улыбнулся:
– Тем не менее лучше не спешить. И если с ней не проводят никаких процедур, то в спешке вообще нет никакой необходимости.
– Это правда, – согласилась Синди. – Судя по тому, как все проходит, мне кажется, мы можем отправляться домой хоть сейчас.